Дамы на обочине. Три женских портрета XVII века. Натали Земон ДэвисЧитать онлайн книгу.
href="#n116" type="note">116.
Слава подтверждается знаками уважения, которые оказывают человеку на званом обеде, и гостеприимством вроде того, с каким Гликль и Хаима принимал один эмденский родственник на праздновании еврейского Нового года («почести нам расточались несусветные»). Когда мать Гликль, Бейла, выдавала в Гамбурге замуж свою последнюю дочь, «ни один из знатных людей еврейской общины не пропустил этой свадьбы, все пришли засвидетельствовать свое почтение». Гликль ездила в Фюрт договариваться о женитьбе младшего сына, Моисея: «У меня нет слов, чтобы описать koved, с которой нас привечали там. Все лучшие мужи общины приходили в гостиницу и вместе с женами пытались чуть ли не силой увести нас к себе домой»117. Для мужчин особая честь состояла также в том, чтобы исполнять какую-нибудь должность в общине или быть избранным представлять еврейство перед христианскими властями. Высокоученого раввина засыпали почетными приглашениями из самых разных слоев общества. Смерть также приносила с собой знаки уважения: бабушку Гликль, Матти, хоронили «с большим почетом» (mit grusin koved)118.
Особое внимание, уделяемое Гликль славе, противоречит сомнительной репутации, которая в XVII в. нередко приписывалась евреям в христианских сочинениях, а также ограниченному чувству чести, которым, по мнению христиан, обладали иудеи. Шекспировский Шейлок выражает лишь неприкрытую обиду на своего должника Антонио: «он меня опозорил, помешал мне заработать по крайней мере полмиллиона, насмехался над моими убытками, издевался над моими барышами, поносил мой народ, препятствовал моим делам, охлаждал моих друзей, разгорячал моих врагов»119,120. Гликль же описывает более тонкое взаимодействие, причем она настолько убеждена в высокой пробе еврейской чести, что почти всегда предпочитает слово древнееврейского происхождения, koved, образованному от немецкого Ehre существительному er – даже в тех немногих случаях, когда в ее повествовании действуют одни неевреи. Так, в истории про Креза и Солона царь спрашивает философа, правда ли, что ему повезло со всем его oysher un koved, т. е. с «богатством и славой», на что Солон отвечает, что царю повезет, только если он (как недавно один из афинских граждан) умрет в Aestimatio, а также с oysher un koved121.
Хотя такое словоупотребление подразумевает сходство между восприятием евреев и неевреев, Гликль никогда не забывает об асимметричности отношений между своей нацией и «народами мира». (Последнюю фразу она, наряду с оборотами «неевреи» и «необрезанные», использует для обозначения иноверцев; Гликль избегает слова «христиане», дабы не упоминать Божьего имени122.) Повествуя о своих радостях и горестях, она явно выделяет иноверцев, придает им отличный от евреев статус. Разумеется, уважение христиан служит для нее прежде всего источником радости и прибыли, ведь торговля, которой занимались и она, и Хаим, зиждилась на кредитах как евреев, так и неевреев. Об одной альтонской негоциантке прошлого Гликль замечает: «Гольштинские аристократки
<p>117</p>
KM, S. 153, 170–171, 252–253; PM, S. 142, 160, 237–238; AL, pp. 82, 93, 139–140.
<p>118</p>
KM, S. 321–322, 324, 38; PM, S. 302, 304–305, 36; AL, pp. 176–177, 21.
<p>119</p>
Цитата дана в переводе Т. Щепкиной-Куперник.
<p>120</p>
William Shakespeare, The Merchant of Venice, Act 3, sc. 1, lines 55–59. Традиционные рассказы христиан XVII в. о еврейских обычаях и верованиях почти не касаются чувства чести. В сочинении Synagoga Judaica базельского гебраиста Иоганна Буксторфа, впервые опубликованном по-немецки в 1603 г. и впоследствии издававшемся на немецком, латинском, голландском и английском языках, присутствуют такие банальности о евреях, как их «слепота», «упрямство» и «неблагодарность» (Johann Buxtorf, The Jewish Synagogue: Or an Historical Narration of the State of the Jews [London: Thomas Young, 1657], fol. A2a, p. 25). Если евреи и удостаиваются похвалы в трудах христиан, то чаще всего за милосердие и доброту по отношению к своим соплеменникам либо за воздержанность и трезвость (см., например: Lancelot Addison, The Present State of the Jews [London: William Crooke, 1675], p. 13). Клод Флёри пишет о вежливости библейских израильтян и о «почестях», которых те удостаивали своих уважаемых сограждан, но оговаривается, что евреи утратили свойственные им в древности добродетели (Claude Fleury, Les Moeurs des Israelites [Paris: Widow Gervais Clouzier, 1681], pp. 169–170 и последующие главы). Исключение составляет английский деист Джон Толанд, который, соспоставляя евреев с другими народами, высказал взвешенное мнение: «Разумеется, среди иудеев есть подлые негодяи, мошенники, вымогатели, злодеи всех мастей и видов; но где та счастливая нация, где та конфессия, о которой нельзя утверждать того же? При этом у них есть свои люди безупречного поведения и неподкупной честности, свои умники и смельчаки, свои возвышенные и благородные души». John Toland, Reasons for Naturalizing the Jews in Great Britain and Ireland, On the same foot with all other Nations (London: J. Roberts, 1714; facsimile reprint Jerusalem: Hebrew University, Department of the History of the Jewish People, 1964), p. 20. Среди последних работ, посвященных отношению к евреям в начале нового времени, см.: Myriam Yardeni, Anti-Jewish Mentalities in Early Modern Europe (Lanham, Md.: University Press of America, 1990).
<p>121</p>
В переводах автобиографии встречается около 60 случаев употребления слова «слава» («честь») – в виде honor у Эйбрахамс и Ehre у Паппенхайм. Гликль всего в шести случаях прибегает к слову er вместо koved: в начале первой книги, говоря о славе или чести Господа (KM, S. 1); дважды в шестой книге, когда она излагает библейскую притчу о Давиде и Авессаломе, выступающих под именами Иедидии и Абадона (KM, S. 280, 288), а также еще раз в той же книге, когда Гликль приводит свой ответ любезно приветствовавшей ее мецской женщине: «Я не знаю, от кого исходит эта честь» (KM, S. 292). Два других случая употребления er обусловлены контекстом, поскольку передают на идише немецкую фразу Zucht und Ehre, когда Гликль говорит об уместности милосердия, проявляемого в доме ее дочери в Меце (KM, S. 296). Слово koved встречается в следующих случаях: KM, S. 15, 36, 38, 67, 120, 125–126, 137, 1245, 148, 153, 170–172, 175–176, 193–194, 212, 214, 224, 226, 247–248, 252–253, 264, 270–271, 274, 278, 291–293, 295, 312, 319–322, 324. О некоторых критериях, которые заставляют говорящих на идише отдавать предпочтение слову древнееврейского происхождения перед немецким словом, см. в: Harshav, Meaning of Yiddish, pp. 39–40. Вайнрайх приводит ern-koved в качестве одного из примеров сложных слов в позднем идише, притягивающих к себе для эмфазы синонимы из других языков (Weinreich, Yiddish Language, p. 642). Это не было характерно для средневекового идиша, на котором говорила Гликль.
<p>122</p>
KM, S. 160 («обрезанные и необрезанные»), 274, 277, 307.
