Блок верности. Сергей Николаевич ТихорадовЧитать онлайн книгу.
сказал я, – ты что, мерзавец, спалил не только себя, но еще и выход из секретного тоннеля?
Да какая там секретность, все московские диггеры знают про эти выходы. Вот эти улыбающиеся рожи тоже, наверное, диггеры.
Перед машиной стояли люди. Похожие на серых фермеров без лицензии, мужички числом человек десять… да, ровно десяток, как яиц в магазине, только без прессованной из макулатуры упаковки, стояли полукругом, глядели на нас и улыбались, одетые кто как. Пошлее этого «кто как» могли быть только модные нынче кокошники со светодиодами.
– Я не палил ничего, – угрюмо сказал Семенов, но я не обратил внимания ни на слова, ни на тон.
Вставить-то аналитику все равно требовалось. Ведь похоже было на то, что нас здесь ожидали. Вот хоть зарежьте меня, хоть сотрите с «винчестера», но я точно был уверен, что ждали. Дружелюбно ждали, без дубинок и шокеров, но ведь ждали, засранцы, ждали! Они ждали, что я тоже сейчас выскочу им навстречу с широченной улыбкой от уха до уха, и брошусь на шею вон тому, в центре. Неужто это и есть сам «оператор» Линдер? Да, бородатый, но они все бородатые, эти гуру! Что ни гуру, то бородатое. Ни одного не видал еще бритого. Еще бы, ведь в бороде сила, как у Хоттабыча. Все бородатые, и все улыбаются. Сами серые, а улыбки белые. Это они специально, чтобы понравиться на контрасте, психологи хреновы, щас получите у меня.
– Получишь и ты по ушам за самодеятельность, – пообещал я Семенову, и открыл дверь.
«Вагнер» был высок, с хороший джип, выходить из него было удобно. Именно выходить, а не вылезать. Мне это нравилось, я вообще в последнее время привык к удобствам, гарантированным должностью, и в этой должности не было пресмыкающегося глагола «вылезать». Ловко сойдя с кресла, я ступил на траву одной ногой, потом другой, потом взялся за дверь… нет, не стану закрывать, я что – телохранитель, что ли. Или хлопнуть в сердцах, дабы спужались? Не знаю, чего там вы от меня ждете, смешные серые бородачи, но торопиться я к вам не стану, подержу паузу.
Все еще не глядя на организованную толпу, я обернулся к машине. Семенов из глубины салона глядел на меня странным взглядом, будто видел, кроме меня, еще что-то, как проницательный кот в углу квартиры. Опять нервы заклинило у пацана.
– Что сидишь, – сказал я грубо, – выходи давай…
А потом вдруг осознал, что падаю. Плавно так, словно дерево, которое подрубили, но не до конца. Так зэки на лесоповале сносят могучую ель, чтобы выдавать план по валу без лишних усилий. Подрубят, подпилят ровно настолько, чтобы дерево не выдержало, оно и падает. И я так валился, валился, прямо к земле, чтобы ободрали меня, вырвали сучья, погрузили на лесовоз, и в Китай, поднимать коммунистическую экономику. У нас всегда есть что-нибудь упавшее, требующее себя поднять. Попробовал схватиться за дверь машины, но она ускользнула, паршивка, не подставила надежной руки, и чем я ее обидел-то в прошлой жизни, когда был не густым деревом, как сейчас, а большим боссом?
А вот еще один забавный вопрос – почему