Интервью у собственного сердца. Том 1. Эдуард АсадовЧитать онлайн книгу.
грузная фигура и большие, довольно выразительные руки, лежащие на коленях. Ни с ним, ни с другим моим дядей Анатолием не виделся я никогда. Анатолий, по рассказам мамы, был любимцем в семье. Веселый, жизнерадостный, озорной, готовый на любые выдумки и фантазии. Сколько бы шалостей он ни натворил, какие бы ни получил колы-двойки, будучи живым, находчивым и веселым, он всегда умел, что называется, выйти из воды сухим да еще и рассмешить классного надзирателя или педагога. Даже сам Иван Калустович – человек величайшей строгости, не прощавший легко никому никаких слабостей, Анатолию все-таки «слабил» и прощал ему порой то, чего другим детям не спустил бы никогда. Когда началась Первая мировая и кайзеровская Германия своими воинственными дивизиями хлынула на землю России, Анатолий Иванович, так и не закончив последнего класса гимназии, сбежал из дома и ушел добровольцем на фронт, по слухам, участвовал в знаменитом Брусиловском прорыве и там в одном из боев погиб. Но если с Евгением и Анатолием я не был знаком никогда, то уж с Виктором Ивановичем, или попросту дядей Витей, не только общался много-много лет, но и любил его больше всех курдовских родственников. Был он высок ростом, чуть грузноват, красив и пользовался успехом у женщин. И если бы я сказал, что сам он был к ним равнодушен, то попросту погрешил бы против истины. Зажив самостоятельной жизнью, он поселился в уральском городе Серове (бывший Надеждинск). Супругой его была тетя Галя, маленькая, пухлая и шумливая украинка. Познакомились они на фронтах Гражданской войны, где Виктор Иванович был командиром кавалерийского эскадрона, а Галина Васильевна боевой сестрой милосердия. Познакомились, подружились и прожили вместе более двадцати лет. Детей у Галины Васильевны не было, к великому ее сожалению. И тогда они взяли из детдома приемную дочь Виолу, которая была моложе меня на год. Характер у тети Гали был, что называется, ершистый и сложный. Она могла вспыхнуть и расшуметься по самому малому поводу, а разойдясь, накричать, нашуметь и даже обидеть. Но при всем при этом душа у нее наидобрейшая. Она готова была в любой час кинуться на выручку к хорошему человеку. Поддержать, помочь, успокоить. А уж какие она готовила обеды, так просто язык проглотить было можно! И угощать умела на славу. Была она и отличной хозяйкой, и любящей верной женой. Меня она любила, словно сына. И я, живя с мамой в Свердловске, гостил у них в Серове часто и много.
Урал! Строгий, прекрасный, дорогой моему сердцу Урал! Сколько я бродил по твоим лесам и чащобам с корзинкой для грибов и туеском для ягод на лямке через плечо… К скольким ледяным и прозрачнейшим родникам припадал пересохшими губами, сколько богатырских, гигантских кедров облазил, сбивая тяжелые шишки, на каких ночевал ароматнейших сеновалах и в каких сказочных лесных речушках купался! Об этом, наверное, стоит написать когда-нибудь целую книгу! Не знаю как теперь, но в пору моего мальчишества таежные дебри вокруг Серова были воистину первозданно волшебными. И тут никаких преувеличений нет. Но к