Злая Москва. От Юрия Долгорукого до Батыева нашествия (сборник). Наталья ПавлищеваЧитать онлайн книгу.
поддержат, пройду по монастырям, поговорю.
11 февраля 1011 года сначала монахи Печерского монастыря, а потом и все киевляне проснулись, разбуженные… грозой. Гром и молнии в то время, когда надо бы быть метелям и морозам, поразили всех, но еще больше вставший над обителью огненный столб.
Первым заметил невиданное стражник у ворот, окликнув своего товарища, он истово закрестился:
– Глянь, Никола, чего это?
Над каменной монастырской трапезной появился светлый столб.
Видно, свет заметили и в других местах Киева, загудел колокол, призывая горожан на улицы. Выскочили быстро, боясь пожара, но гарью не пахло и пламени не видно, только вот этот свет, который теперь переместился на церковь, потом встал над гробом Феодосия и наконец удалился на восток. По толпе, завороженно наблюдавшей за необычным явлением, пронеслось: «Знамение!»
Несмотря на гремевший гром и сверкавшие молнии, страха почему-то не было, напротив, с каждой минутой росла уверенность, что знамение доброе.
И снова собрались князья, обговаривая новый поход против половцев, теперь вместе с Владимиром Мономахом речь вел и игумен Даниил, чье слово значило очень много. Даниил Заточник тоже твердил о единстве, о том, что истово молился об этом у Гроба Господня.
Все не прошло даром. Во второе воскресенье Великого поста киевляне провожали войско в поход. Снег еще не сошел, потому пехоту везли на санях (к чему людей утруждать да морозить, если можно подвезти?). Доспехи пока тоже везли на санях и возах.
Большой деревянный крест вынесли к городским воротам, и епископ с игуменом благословляли проходившее мимо воинство, которое возглавили Великий князь Святополк Изяславич и князья Владимир Мономах и Давыд Святославич со своими сыновьями. Душой похода, конечно, был Мономах, потому на него и оглядывались, хотя впереди – Великий князь.
Всеобщий настрой был совсем не таким, как тогда, когда ходили друг против дружки. На сей раз все чувствовалось, что почти вся Русь встала против Степи вместе, забыты вражда меж князьями, забыты обиды и раздоры. Это чувство единства, а еще – своей причастности к чему-то очень большому, какому-то общему делу очень поднимало боевой дух. Оглядываясь на воинство, князь Владимир Мономах чувствовал, как горло перехватывает от волнения, а на глаза невольно наворачиваются слезы. Было отчего, давненько Русь не вставала вот так вместе.
К Ворскле подошли в среду на Крестопоклонной неделе, чем сразу же и воспользовались, установив Честной Крест повыше на пригорке на виду у всех. Конечно, все равно всем не было видно и слышно, но передние передавали задним:
– Князья к Кресту подошли…
– Молебен служат…
– Крест целуют…
– У Мономаха на глазах слезы…
После князей к Кресту приложилось и все остальное воинство.
Наконец дошли до первых оседлых становищ половецких ханов. Князья приказали разобрать из обозов броню, вооружиться. Половцев можно ждать в любую минуту, хотя было ясно, что они поспешили уйти