Войсковые разведчики в Афгане. Записки начальника разведки дивизии. Николай КузьминЧитать онлайн книгу.
как к другу сыграли свою роль.
Советские люди по своей природе и воспитанию всегда были жалостливы и неравнодушны к чужой беде. О каком-то сопротивлении со стороны афганцев даже и мысли не могло быть. Если у нас и были потери, то только от автомобильных катастроф. По дороге я сам видел несколько наших машин, упавших в ущелья.
В воздухе постоянно курсировали вертолеты МИ-6 и МИ-8, перевозя десантников с территории СССР вглубь страны. Изредка появлялись и боевые МИ-24, патрулировавшие вдоль и в стороны от маршрута. Стрельбы и взрывов бомб не было слышно, видимо, все было спокойно. Кое-где встречались небольшие подразделения афганской армии, они были с оружием и занимали позиции около дороги и в глубине кишлаков.
Впервые увидел на дорогах и афганскую экзотику – грузовики, которые наши солдаты с первых дней стали называть «бурбухайками».
«Бурбухайки», от слов «Бурум бухай» – «вперед езжай» (дари), – грузовые машины в Афганистане. Для дешевизны приходят в страну в заводской комплектации как шасси, т. е. без кузова, а бывает, и без кабины. Если мотор четырехцилиндровый, грузовик называют «рокэт», 6-цилиндровый – «шеш» (на фарси значит «шесть»).
В ремонтной мастерской устанавливают огромный кузов с высокими бортами и вместительную шестиместную кабину (для пассажиров). Затем машину «расписывают». На кабине везде, где только можно, водитель развешивает металлические украшения, бляшки, мониста, флажки с изречениями из корана, кисточки. В кабине устанавливают множество зеркалец, а над ветровым стеклом с внешней стороны рисуют два больших ока – отвести дурной глаз.
На усиленных металлом стенках кузова вырисовывают живописные картины: Мекка, Тадж-Махал, крылатые кони, птицы и прочее. Изображения людей – табу, запрещено Кораном. Все внешние части машины, которых касалась кисть, красят в разные, наиболее яркие, цвета. В общем – цирк на колесах. Их, конечно, безжалостно сгоняли в кюветы, чтобы не мешали движению. Нахохлившиеся водители и пассажиры, укутанные своими национальными покрывалами, смиренно сидели на корточках и смотрели на проходившую военную силу. Такого они, конечно, никогда не видели.
Пройдя за день все три перевала: Рабати-Мирза, Бандабогучар, Хушрабат, мы остановились перед Гератом на ночлег. Журбенко по радио доложил комдиву обстановку и тот приказал возвращаться. Ехать нам дальше не было смысла, так как за Гератом начиналась пустыня и проблем совершения марша по ней не было.
Непривычно было смотреть на Герат ночью: перед нами был крупный (по афганским меркам, конечно) город, а городских огней не видно. Сплошная черная мгла, кое-где мерцали отдельные огоньки. Это была моя первая ночь на афганской земле. Тогда я даже и не мог себе представить, что через три года у меня будет 643 таких ночи. Намного позже я услышал песню «Кукушка», слова которой врезались мне в память на всю жизнь:
«…я тоскую по родной стране, по ее рассветам и закатам. На афганской выжженной земле спят тревожно русские солдаты.
Они тратят силы не