Люди «А». Второе издание. Алексей ФилатовЧитать онлайн книгу.
недоучил, раз пуля всё же достала.
– Это полностью моя вина, простите меня, – говорил Анатолий Николаевич.
Они вышли из больницы.
– Прости, – сказала тогда жена Савельева. Она никогда больше не ставила мужа перед выбором: долг или семья.
Теперь пришла пора ей исполнять свой долг. До конца.
Утром того же дня младшая дочь полковника, студентка МГУ, должна была идти на сессию. С матерью вдвоём они молча сидели на кухне. И тут дочь сказала:
– Мама, мне пора собираться на экзамен.
Наталья Михайловна тогда вспылила:
– Какой экзамен?! Ты имеешь полное право никуда сегодня не ходить! Я позвоню в университет, ты сдашь его потом.
Но дочка ответила:
– Нет. Папа не одобрил бы такую халяву.
Экзамен она сдала на отлично.
1997, декабрь. Москва
Хоронили Анатолия Николаевича 22 декабря.
К ДК на Лубянке, где проходило прощание, выстроилась огромная очередь, огибавшая главное здание ФСБ. Люди всё шли и шли. Шли, чтобы выразить уважение полковнику Савельеву и Группе «А» в целом. Шли, выражая молчаливый протест против разгула преступности и терроризма.
На Анатолии Николаевиче был парадный мундир. Его сшили за ночь. Оказалось, у полковника парадного мундира не было.
Среди венков и букетов лежал один с жёлто-голубыми лентами. На нём было написано: «Анатолий, я буду вечно благодарен Вам за жизнь». Его положил на могилу торговый представитель посольства Швеции Ян-Улоф Нюстрём, чью жизнь Савельев спас ценой своей.
За операцию у шведского посольства полковник Савельев был удостоен звания Героя России. Посмертно.
Анатолий Николаевич шёл на опаснейшие операции, не думая о своей безопасности. Даже тогда, когда к прочим факторам риска прибавилось его собственное сердце.
Потом я много раз вспоминал наш первый разговор. Савельев знал, что с давлением у меня не всё в порядке, и мог запросто исключить меня из подразделения. Даже должен был исключить. Но не стал. Не потому ли, что сам скрывал подобный грешок? Он никогда не жаловался на здоровье, но Наталья Михайловна рассказала, что после его смерти нашла в карманах его одежды нитроглицерин. И вспомнила, что Анатолий Николаевич с трудом прошёл последнюю диспансеризацию: врач не хотел подписывать документы – кардиограмма была очень тревожной. Но он настоял, продавил авторитетом.
Впоследствии в его сейфе нашли стихи, переписанные от руки. Все они – об усталости, о желании уйти из мирской, земной жизни.
Я их не помню, те его стихи. А вспоминаю всё того же Давыдова: полковник Савельев умер «средь мечей» – умер, уже победив, уже сделав дело, уже спасши чужую жизнь.
Я знаю: он хотел уйти из жизни именно так.
Денис Давыдов
Я ЛЮБЛЮ КРОВАВЫЙ БОЙ
Я люблю кровавый бой,
Я рождён для службы царской!
Сабля, водка, конь гусарской,
С вами век мне золотой!
За тебя на чёрта рад,
Наша