Перуновы дети. Валентин ГнатюкЧитать онлайн книгу.

      Аx, цыганская музыка, цыганские песни! Кого не трогали они своей певучей протяжностью, исходящей тоскливо-сладким надрывом, чьих не зажигали сердец шальным дроблением ритма и размахом безудержного разгула, отблеском звёздных ночей в чёрных очах, колдовским пламенем далёких манящих костров и вихрем танца, подобным свободному ветру, где во всём – в каждом звуке, взоре, движении – сквозит неукротимый дух вольницы, дух свободы!

      Отчего же именно русской душе так близки эти песни, заставляющие страдать и плакать, забывать обо всём и рвать рубаху на груди, ударяясь в бесшабашный разгул?

      Что роднит нас с этим кочевым народом, от которого мы отворачиваемся на улицах, костерим за обман и бродяжничество и который овладевает нашим сердцем, взяв в руки скрипку?

      Может быть, то подспудная память и тоска по воле, какой жили и наши пращуры многие тысячи лет тому назад, скифами-скотоводами гонявшие тучные стада по бескрайним зелёным степям, разводившие костры под пологом вечных звёзд.

      Может, то древнейший голос язычества, подспудно живущий в каждом из нас, напоминает о счастливом времени детства, когда человек ещё пребывал в лоне матери-природы, как наивное и непосредственное дитя.

      Народные песни, традиции включают в себя генную память Рода и обладают энергией такой силы, что проходят через всё: войны, разрухи, смерти. Может, человечество потому ещё до сих пор живо, что имеет в своей основе эти древние мощные корни.

      Мелодия, словно ей было тесно в клетке помещения, рвалась наружу, выплёскивалась на бульвар, разносилась по ближайшим улочкам и постепенно гасла среди чистеньких и аккуратных домов чужого города и чужой страны.

      Потому что десятка два людей, сидящих в небольшом брюссельском ресторанчике знойным летом 1924 года, были в основном русскими эмигрантами. Они пришли отвести душу, заказать блюда русской кухни и послушать цыган.

      Звуки полившейся из открытых окон цыганской музыки заставили мужчину, который прогуливался по тротуару, остановиться. Некоторое время он слушал волнительную мелодию, подняв голову. Затем, достав из кармана и пересчитав свой скромный «капитал», нерешительно шагнул в открытую дверь.

      На мгновение он остановился у порога, окидывая взглядом зал. Может, искал свободное место или высматривал кого-то из знакомых.

      Яркий электрический свет разом обрисовал довольно крупное телосложение мужчины, облачённого в светлый клетчатый костюм из недорогой ткани. Тёмно-русые редеющие волосы обрамляли высокий лоб, хотя на вид посетителю было слегка за тридцать. Выпуклые карие глаза и мясистый нос диссонировали с маленькими ушами и тонкими губами, из которых выделялась только нижняя, а верхняя представляла собой изломанную черту.

      Звон гитар звучал теперь громко и надрывно,