Крест против Коловрата – тысячелетняя война. Михаил СарбучевЧитать онлайн книгу.
хроникера. Образованный человек в те годы просто-таки не мог не знать первоисточник, и «изложение» случайного монаха ему было совершенно ни к чему.) 2 – критика, в частности, ислама и иудаизма (явное смешение жанров). В принципе, различные «критики» были обычным делом для того времени и не нуждались ни в какой дополнительной оболочке – нам известны всевозможные «поучения» – образцы своего рода богословской публицистики, где подобная критика была бы уместна, философские трактаты и пр. ЗАЧЕМ эта критика включена в хронику? Мне возразят, что включать в летопись различные самостоятельные тексты для Древней Руси – норма. «Поучение Владимира Мономаха» и его письмо к Олегу включены в Лаврентьевскую летопись, «Сказание о Борисе и Глебе» – в Успенский сборник. Большинство известных нам произведений древности куда-то «вписано». Но! Это все самостоятельные законченные тексты. Они не рассыпаются на компоненты, шитые белыми нитками. Позднейшая редактура достаточно хорошо видна. Нет особой проблемы отличить текст X века от текста XVI. В X веке не было нужды расправляться с «идеологическими противниками». Места хватало для всех. Так, например, тема «человеческих жертвоприношений» язычников считается общим местом в традиционных учебниках, но и здесь довольно хорошо заметен шов белыми нитками. Вот что пишет об этом современный исследователь: «Описание идольских жертв в летописи – распространенная цитата из Псалтыря, которую приводит и Иоанн Златоуст, которого, в свою очередь, цитирует в своей Хронике Георгий Амартол, неоднократно приводя и цитату о приносимых в жертву сыновьях и дочерях (Истрин, 1920, с. 274): в Псалме 105 (35–38) избранный народ обличается в том, что смешался с язычниками в Ханаане и служил «истуканам их»; «и приносили сыновей своих и дочерей в жертву бесам» (ср. о почитании идолов на высотах – «холмах» – Пс. 77, 58). Уже это «общее место» существенно для изучения древнерусского язычества, ибо оно повторяется и в современных исследованиях, в том числе при интерпретации археологических находок как человеческих жертвоприношений, якобы практиковавшихся на Руси чуть ли не до середины XIII века (Русанова, Тимощук, 1993). Человеческие жертвоприношения на Руси известны и по письменным, и по археологическим свидетельствам, но лишь в контексте погребального культа – идолам, согласно знаменитой записке Ибн Фадлана, человеческих жертв не приносили (не приносили их громовержцу и древние славяне, судя по известию Прокопия Кесарийского). Столь же «расхожей» оказывается и цитата об идолах, сделанных из серебра и золота (Пс. 113, 12; Откр. 9, 10); это напоминает летописное описание идола Перуна. Впрочем, серебряной голове Перуна находится фольклорная параллель, правда, не в русском, а в болгарском фольклоре: культовый герой болгарских песен царь Костадин «златоуст, среброглав» (Чекова, 1994, с. 70). Но и здесь, скорее, обнаруживается общее наследие библейско-византийского литературного «этикета», чем связь с реалиями или пережитками языческого «быта»8. Что же это получается – в ПВЛ сделана поздняя вставка с явными следами