Соотношение сил. Полина ДашковаЧитать онлайн книгу.
Тибо вообще оставлял папку в номере на весь день. Ну что там секретного? Строение атома? Газетные вырезки?»
Официант расстелил салфетку на журнальном столе и переставил все туда. Ося расплатился, дал хорошие чаевые. Официант поблагодарил, спрятал деньги. Вместо того чтобы уйти, схватился за ручку кофейника.
– Спасибо, не нужно, я сам налью, – сказал Ося.
Но струйка кофе уже лилась, причем мимо чашки.
«Второй раз то же лицо… Он обслуживал нас в ресторане за обедом, но не был таким рассеянным…» – подумал Ося и услышал:
– Пан – итальянец?
– Да.
– У пана кинокамера? – официант кивнул на «Аймо», лежавшую на кровати, рядом с папкой.
– Да.
– Пан снимал сегодня их парад?
– Снимал.
– Пожалуйста, берегите пленки, пригодятся потом, когда их будут судить.
Официант говорил на смеси польского с ломаным немецким и промокал салфеткой кофейную лужицу.
– Кого? – спросил Ося.
– И тех и других, за то, что они сделали с Польшей. – Он бросил салфетку на сервировочный столик. – Простите, я пролил кофе, если пан желает, могу принести другой кофейник.
– Спасибо, не нужно, вы пролили совсем немного.
Ося запер за ним дверь, вместе с блокнотом достал новую пачку сигарет. Прежде чем отдернуть плотные шторы и открыть окно, погасил свет. Еще не отменили затемнение. В доме напротив смутно чернели прямоугольники окон. Мелкий дождь стучал по карнизу. Бои закончились, на город опрокинулась первая тихая ночь. Но казалось, никто не спит за темными окнами.
«Будут судить, – повторил про себя Ося. – Когда? Кто и кого? Господи, все только началось, а что же дальше? Выживет эта уютная частная гостиница при Советах? Кофе в номер, кружевные салфетки, желтый шелковый абажур с бахромой, деревянная Мадонна на прикроватной тумбочке… Что станет с парнем, верящим в праведный суд? Надолго Советы тут укрепятся, или Гитлер скоро двинется дальше на восток, вышибет их отсюда?»
Он докурил, задернул шторы, включил свет, налил себе кофе, раскрыл папку.
В Париже супруги Кюри бомбили альфа-частицами алюминий. В Берлине химик Ган со своим ассистентом Штрассманом обстреливали нейтронами уран. Чья-то заботливая рука подчеркнула синим карандашом слова Резерфорда: «Некий болван в лаборатории может взорвать вселенную». На полях стояла цифра «1924». То есть Резерфорд сказал это пятнадцать лет назад. Ну что ж, предвиденье сбывается. Сегодня некий болван уже взрывает Европу, пока не всю, частями, бомбы не урановые. А завтра?
На следующей странице синий восклицательный знак сопровождал высказывание Эйнштейна:
«Мне представляется маловероятным такое устройство мироздания, при котором человеку могут стать доступны разрушительные силы, способные уничтожить само здание мира. Но если появилась хотя бы тень подозрения, что такие силы могут стать доступны Гитлеру, следует действовать».
Ося делал выписки, сидя