Меч и ятаган. Саймон СкэрроуЧитать онлайн книгу.
лакированный шлем его украшал плюмаж из черного конского волоса; лоснисто-черными были и защитные пластины на кафтане с подбоем. Белесый шрам на щеке свидетельствовал об опытности этого воина – как, впрочем, и о том, что кому-то из врагов все же удалось до него дотянуться. Выставив острие копья, Томас подобрался и сделал ложный выпад в сторону его лица. Тот даже не моргнул, а лишь насмешливо качнул головой.
– Ну ладно, – процедил Томас. – А как тебе это?
Он пружинисто скакнул, всем своим весом налегая на копье. Но противник с изящным проворством отступил в сторону и ярко блеснувшим концом клинка ударил Томаса по голове сбоку – тот едва успел пригнуться, а в голове от удара звонко тенькнуло и поплыло. Спасла округлость стального шлема, по которой скользнуло лезвие. Рыцарь отскочил, встряхнул головой и принялся махать копьем из стороны в сторону, чтобы отпугнуть воина. Но не тут-то было: ухмылка на губах у того переросла в оскал, и он шагнул вперед, рубя воздух такими быстрыми движениями, что не уследить глазами. Не убоялся и Томас, резко перехватив свое копье как угломер, которым мальчишкой пользовался у себя в Англии. Силы и ловкости в его теле было не меньше, чем в любом, кого с детства готовили в рыцари; на это он сейчас, в мгновение броска, и уповал.
Этот грубый и до безрассудства смелый прием привел корсара в замешательство, и ему не хватило проворства, чтобы как-то разминуться с вытянутым поперек во всю длину копьем. Это дорого ему обошлось: под отчаянным броском Томаса он сделал шаг назад и, запнувшись, не сумел удержаться и упал, прибившись к фальшборту. Падение было таким, что из него вышибло дыхание и он рыгнул, заставив Томаса поморщиться. Теперь корсар был вынужден выпустить щит с клинком и вместо фехтования схватиться за древко копья снизу в попытке его оттеснить. Томас же давил из более удобного положения сверху; налегал всеми своими мышцами и сухожилиями, все сильнее придавливая оскаленного корсара к палубе. С груди врага древко медленно сместилось выше – к подбородку, а затем и к горлу. У корсара от напряжения приоткрылась челюсть; он отчаянно извивался, пытаясь сбросить с себя своего цепкого душителя.
– Прокли… наю тебя, христианин, – сипел он на каком-то грубом французском диалекте. – Будь ты… проклят. Сойдешь ты… во ад!
Лицо Томаса находилось сейчас в двух вершках от лица корсара. Он видел каждую его черточку: капельки пота на лбу, мучительное желание жить. Поверженный дышал теперь сипло, с надрывом; глаза вылезли из орбит. Вот в горле у него что-то тихо хрустнуло. Он весь пошел судорогами, глаза туманно закатились; в беззвучном напряжении что-то ворожили пересохшие губы. Чувствовалось, что силы его покидают, но Томас все равно не ослаблял хватки. Наконец голова у корсара опала набок, руки соскользнули с древка, а слепой, угаснувший взгляд уставился в розоватое небо, словно дразня его высунутым из посиневших губ языком.
Томас скатился с трупа, выставив копье на случай, если накинется кто-то еще, но вокруг по соседству