Мой дом – чужая крепость. Евгения ГорскаяЧитать онлайн книгу.
они очень неплохие. Будешь?
– Буду.
Это тоже казалось непривычным и неприятно кольнуло – раньше мама готовую кулинарию никогда не покупала. Готовила сама, быстро, просто, но вкусно. И когда они с Асей по несколько раз в год приходили к ней на обязательные семейные торжества вроде дней рождения, на столе стояли исключительно приготовленные матерью блюда.
– Что-то все-таки случилось, Дима? – Она возилась у плиты, и Колосов, как обычно, подумал, что мама остается очень интересной и моложавой женщиной.
– Ты помнишь Тоню Невзорову из моей группы?
– Конечно, – Людмила Федоровна повернулась и внимательно на него посмотрела.
– Она ведь у нас в институте работает.
– Я помню, ты говорил.
– Она увольняется с нового года.
Мать промолчала. За окном белели инеем тонкие ветви березы. Береза была старая, наверное, ровесница дому, Дима помнил, как за окном виднелась ее верхушка, а сейчас видны только самые нижние ветки. Когда-то он любил лазить по шершавому стволу, мама его за это не ругала, а соседи почему-то возмущались.
– Дима… – Людмила Федоровна опять повернулась к плите, перевернула котлеты, хлопнула дверцей холодильника, достала какие-то банки. – Я тебе никогда не рассказывала, почему мы развелись с твоим папой, а теперь, пожалуй, расскажу.
Отца Колосов помнил плохо. Собственно, он о нем почти и не вспоминал, родители развелись, когда ему было всего пять лет, и отца с тех пор он видел всего несколько раз.
– Он тогда поехал в командировку надолго, на месяц. И там у него случился роман. Подробности тебе не нужны, я их опущу. В общем, получилось так, что я об этом узнала. Я его очень любила и очень ему верила, и удар для меня был смертельный. Видеть его я тогда просто физически не могла, ни о какой дальнейшей общей жизни и речи быть не могло, и я подала на развод. И знаешь, до последнего времени я считала, что поступила тогда правильно…
Людмила Федоровна поставила перед сыном тарелку, мисочку с каким-то салатом, хлеб.
– А теперь ты так не считаешь?
– Теперь не считаю. Он тоже очень меня любил. Я это и сейчас понимаю, и тогда знала. Он начал пить, его выгнали с работы один раз, другой… Я могла протянуть ему руку и вытащить. Но я даже на звонки его не отвечала. Он ведь умер совсем молодым, чуть постарше тебя.
На белую березовую ветку уселась ворона, лениво каркнула, потопталась и улетела.
– Не знаю, догадывался ли ты, все-таки я от тебя это скрывала, но у меня потом были мужчины. Некоторые даже замуж звали. Только знаешь, Дима, я о них совсем не вспоминаю. Так, к случаю, если что-то напомнит. А о твоем отце помню постоянно. Он был моей судьбой, и я отказалась от собственной судьбы.
Мать опять отвернулась к плите, зажгла газ под чайником, достала конфеты в вазочке.
– Я тебя ревновала к Тоне Невзоровой, а к твоей жене – нет. – Мать всегда за глаза называла Асю «его женой». Раньше его это раздражало, а сейчас он просто не обратил внимания. – Когда вы были вместе с Тоней, вы напоминали мне нас с твоим папой, молодых, когда