Касатка. Алексей ТолстойЧитать онлайн книгу.
раз били, но зря. Надо мной тяготеет квипрокво.
Князь. Какую-нибудь службу взять, должность.
Желтухин. На всякой службе нужно работать как вол. И куда бы ты ни поступил – все равно жалованье твое пойдет судебному приставу.
Князь. Ты прав. Биржевая игра?
Желтухин. Облапошат.
Князь. А как ты смотришь на такую идею – если отыграться в карты?
Желтухин. Деньги нужны.
Князь. Занять?
Желтухин. Ну, займи…
Князь. Да, конец. Безвыходно.
Маша (негромко). Ненавижу вас обоих. Пустомели.
Желтухин. Подожди, я все-таки подумаю. Во-первых, нельзя представить, чтобы мы пропали. Мы, в общем, превосходные люди, веселые, никого не обижаем. Почему же мы? Пускай другие пропадают.
Князь. Клянусь тебе, я начну новую жизнь. Мне тридцать два года. Из них последние двенадцать лет я делал усилия создать новую, светлую жизнь. От этой мечты я не откажусь никогда. Подумай – моя карьера начиналась блестяще. В министерстве меня обожали. Одному швейцару я был должен восемьсот рублей. Но вот… Грустно вспомнить. Был день, когда все полетело вниз. Это был мой первый крупный проигрыш. Меня погубили рестораны, игорные дома и скачки. Но не женщины, нет. В моей жизни два начала: темное – это игра, и светлое – женщины. Любовь всегда очищает. Пока я способен волноваться, я еще не погиб. Женщины общества теперь мне недоступны. Увы, я слишком потрепан. Я порвал со светом. Теперь мой идеал – малютка, блондиночка, мещаночка, кроткое существо. Тюль на окне, герань, птички. Там покой, там блаженный сон, отдохновение от этих воробьиных ночей.
Маша. Блондинка? Кто такая? (Идет к нему.)
Желтухин. Маша, Касатка, брось, это он в идеале.
Маша (князю). Нет! Как ее зовут? Ты мне в глаза гляди, когда тебя спрашивают. (Садится около.)
Князь. Как ты бездарна. Какая ты femme[1].
Маша. Фам! А пока у меня деньги были, – тебе черные волосы нравились. Блондинка! Сегодня же узнаю, какая у тебя милочка. Я ему верила. Весь год была верна. Ущипнуть себя никому не позволила. Да ты помнишь, – каким тебя в игорном доме подобрала? Худой, небритый, пиджачишко на нем коротенький. Стоит дрожит. «Мне, говорит, мадам, отчего-то все холодно». Влюбилась. Обстановку мою в сорок тысяч прожил. Драгоценности проиграл, две шубы продал, одну обезьяньего меха, другую на горностае, сверху жеребенок. Что же ты? Отвечай, хиздрик!
Князь (Желтухину). Ты не находишь, что идет сильный дождь?
Желтухин. Н-да, сквозит.
Маша. Ненавижу. Я от тебя не отстану. Высохну, назло чахотку получу. У меня и теперь кровь горлом хлещет.
Желтухин. Перестань чепуху говорить! Гадко.
Князь. Маша, а когда мы сходились, помнишь, какие были слова?
Маша. Какие слова?
Князь. О чувствах, о возвышенном, чем сердце было полно. Помнишь наш первый романс? Маша, ты жестока. Касатка, ты слишком резко берешь. (Схватывает гитару.) Когда-нибудь поймешь, – я хотел только любви, но я мало практичный человек.
Желтухин. Всегда до слез прошибет.
Маша.
Женщина (франц.)