Сестры. Дейзи ДжонсонЧитать онлайн книгу.
что немного неприятно. Одновременно мы смотрим ноутбук, и голова от этого болит еще сильней. У нас есть страницы на паре сайтов, но фото не наши, из Интернета. Часто мы притворяемся женщинами, хотя мы не женщины, и пишем мужчинам постарше, или они пишут нам; мы закрываем рот ладонями, чтобы мама не слышала, как мы смеемся, читая их словечки, глядя на фотки, что они присылают. Под конец дня мы разоблачаемся, словно фокусницы. Сентябрь говорит, мы малолетки или мы работаем в полиции под прикрытием. Мужчины удаляют свои аккаунты или пишут нам ужасные вещи, и Сентябрь просто обожает это. Она пишет им в ответ такие же гадости, а то и похуже. Она всегда заходит слишком далеко, а я должна притворяться, что смотрю, когда на самом деле думаю о другом. Нам нравится читать Реддит о телепередачах и фильмах, обсуждения героев и сюжетов. Нравится «Википедия», этот склад бесконечных знаний, разбухающий от фактов, ошибок и лжи, скрытых внутри правды. Прошлым летом мы помешались на компьютерных вирусах – извивающихся, гибких созданиях, разрастающихся или расползающихся постепенно, незаметно, месяцами и годами. Ходят слухи среди знающих инсайдеров о новом фильме Январь Харгрейв, и мы читаем их снова и снова, комментируем пару сообщений, прося больше информации.
Выйдем погулять?
Приятно быть весь день дома, говорит Сентябрь и потягивается так, что щелкают костяшки в запястьях. От нее не часто такое услышишь. В Оксфорде она была непоседа, ее вечно тянуло к реке поплавать или она ловила автобус и ехала на природу.
Здесь по-другому, говорит Сентябрь. В чем-то по-другому. Она придвигает лицо к моему и громко втягивает воздух, а потом говорит мне на ухо: «Ты помнишь?»
Что?
Я вспоминаю теннисный корт, размытый дождем, лившим весь день, громко барабаня по стеклянной крыше на биологии, вспоминаю протекавшую крышу спортзала и мертвого барсука, и капюшон ее пальто, двигавшийся через грязный лес впереди меня.
У меня горит лицо в новом доме, воротник платья слишком жмет. Я поднимаю голову от ковра. В дальнем углу комнаты плавает миниатюрная модель дома, открытого, как один из тех безупречных кукольных домиков. Комнаты как органы, чуть дрожащие под напором крови. В одной из спален сидит у стола за работой крохотная копия мамы, с чашкой кофе у локтя. Двухэтажная кровать не заправлена, на ней валяются платья, которые мы примеряли. Кто-то лежит на нижней койке, кто-то с волосами, как у меня. Внизу наполняется ванна, почти переливаясь через край, бурая от грязи. Сентябрь в кухне, стоит у открытого холодильника, на лицо ей падает свет, и Сентябрь также в ванной, и Сентябрь также на диване, ноутбук балансирует на ее крохотных коленках, глаза движутся по экрану, и Сентябрь также ползет по полу, крадучись.
Она придвигает рот к моему уху и что-то говорит, дыша мне в голову.
Что?
Ничего. Где ты была? Говорит Сентябрь.
Когда я моргаю, на веках остается послеобраз дома, как отпечаток затмения. Сколько сейчас времени?
Я не знаю. Четыре часа.
Мы сверяемся с электронными часами на плите. Без десяти восемь. За окном уже темнеет,