Заступник земли Русской. Сергий Радонежский и Куликовская битва в русской классике. СборникЧитать онлайн книгу.
нехотя спросил:
– Кто там?
– Я… Тише… Впусти-ко меня, – послышался из двери сдержанный голос Большерука.
Юноша, лениво поднявшись, откинул засов.
Матвеич тихонько вошел в комнату и снова запер двери.
Он был бледен и имел расстроенный вид.
– Случилось что, Матвеич? – спросил Кореев, глядя на взволнованное лицо старика.
Большерук молча покрестился на икону, потом промолвил:
– Случилось такое, что не узнай я, быть бы великому греху. Благодари Бога, что спас Он тебя.
Юноша смотрел на него с недоумением.
– Злодеи? – пробормотал Андрей Алексеевич, пожимая плечами.
– Да, лютые злодеи. И с тобою вместе живут, и твою хлеб-соль едят. Послушай-кась, что я тебе скажу… Сегодня, ты знаешь, работали мы в огороде. Овощ снимали. Стало близко к полудню. Приходит в это время сам Некомат-от. Поглядел этак на Пахомыча и говорит: гони их обедать. Тот сейчас и запищал: кончай работу, иди на обед…
Вестимо, холопишки радешенки. Живой рукой к дому. А я позамешкался с чего-то. Все ушли, а я еще спину гну. Работать мне довелось, надо тебе сказать, у самой загороди, в конце то ись. Знаешь там, где малинник поднялся. Кустарник высокий да густой. Меня за ним и не видать. И вот слышу я, братец ты мой, что за кустами ходят да говорят. Поприслушался. Твой вотчим да Пахомыч. Мне сперва было и ни к чему, а потом стал их слушать…
Ну, тут-то вот и услышал! Вотчим-то твой говорит, и в голосе словно бы дрожь:
«Невтерпеж, – говорит, – пора нам с этим приканчивать. Извелся я весь. Надо разом конец».
«Да уж теперь будет твоя милость спокойна: нашел я кого след».
Это, значит, отвечает ключник. Мне каждое ихнее слово запомнилось. Умирать стану – не забуду.
«Ой ли! – грит вотчим-то. – Нашел?»
«Нашел, – тот грит, – доброго паренька. О Фильке Непутном слыхал?»
«Еще бы не слыхать. Всем ведомый душегуб».
«Вот он, – ключник говорит, – и трое приятелей его. И пограбят его, и убьют. Я им, с твоего дозволенья, награжденьице обещал».
«Дам сколько захотят, только б прикончили Андрея».
Услыхал я это, да так и обмер. Присел за кустами – не шелохнусь – и через веточки проглядываю.
Вотчим-то белый что снег, а Пахомыч – красный и все волосы ерошит.
«Когда ж они вершить будут?»
А Пахомыч грит:
«А с сегодня засядут выжидать. Как он в лесок выдет, нагонят и либо бердышом, либо копьецом, либо стрелку пустят. И вся недолга. Потом ищи их, как ветра в поле. А наше дело сторона».
«Так. Нарочно завтра ж пошлю его зайцев стрелять. Ну, Пахомыч, удастся мне его сбыть – озолочу тебя. Первым ты человеком у меня станешь. И Фильки не забуду. А только скажи ему, чтоб он не зевал: не терпится мне Андрюшку спровадить. Пусть они голову ему разрубят, в воде потопят аль в огне спалят, только бы убрали. А то руки чешутся самому за нож взяться либо зелья ему в кушанье подсыпать. Ждать не могу…»
И пошли это они себе помаленьку