Революция от первого лица: дневники сталинской эпохи. Йохен ХелльбекЧитать онлайн книгу.
людям не хватало силы воли, чтобы не потакать своим прихотям и выявить умыслы врагов, которые ими произвольно манипулировали. Исключая из своих рядов эти нестойкие элементы, партия уважала и ценила тех, кто выдерживал ее проверку и проявлял «сознательность, преданность, выдержанность, политическую зрелость, революционную опытность и готовность к самопожертвованию»41, как определялась в партийной резолюции сущность коммунистической сознательности. Чистка должна была служить стимулом к тому, чтобы коммунисты могли «и здесь совершить свой “октябрь”»42. Они были призваны воспользоваться проверкой своей чистоты, чтобы «заглянуть в самого себя и постараться хорошей большевистской метлой изгнать из себя “мещанина” <…> Научиться понимать сейчас волю, интересы коллектива, ими определить волю и интересы моего “я” – вот первый подход к созданию нового быта»43.
Субъективная сущность коммуниста, сила или слабость его характера выходили на передний план в «автобиографии», которую он зачитывал товарищам по партии в самый драматичный момент процесса чистки. Нормативный жанр автобиографии сначала появился в партийной среде, но в 1920-е годы распространился на комсомол и непартийные учреждения. Каждый советский гражданин, собиравшийся поступить в вуз или на работу в государственное учреждение, должен был составить автобиографию. Более того, от советских граждан требовалось обновлять свои автобиографии через определенные промежутки времени. Поэтому наверняка можно предположить, что большинство взрослых советских граждан были знакомы не только с этим жанром саморепрезентации и правилами его составления, но и с основополагающим постулатом, в соответствии с которым биографии следовало переписывать по ходу развертывания революции и их собственной, субъективной политической сознательности.
Будучи кратким прозаическим рассказом о жизни конкретного коммуниста, автобиография содержала в себе данные о его образовании и профессиональных достижениях, однако ее ядром были сведения о формировании личности автора как развивающегося субъекта революционного сознания. Хотя темы и акценты этого акта публичной саморепрезентации следовали устоявшимся нормам, в автобиографии сохранялось и важное субъективное измерение, ведь люди должны были убедительно рассказать о своем пути к свету коммунизма. Отправной точкой этих рассказов о себе часто была бездна мрачного субъективизма: это позволяло лучше осветить как последующее обращение к советскому правому делу, так и внушительность пройденного пути. А убедительность, с которой кандидат мог показать, что является искренним гражданином социалистического государства, определяла шансы на его прием в Коммунистическую партию44.
Автобиография коммуниста в 1920-е годы была актом самовыражения в форме самоотречения. Идеальный коммунист (как свидетельствует случай Фурманова) был «ретранслятором»
Instructions for carrying out verification of party documents and purging the party membership (15.05.1921) // Koenker D., Bachman R. (eds.). Revelations from the Russian Archives: Documents in English Translation. Washington: Library of Congress, 1997. Р. 58—61.
Партийная этика: Документы и материалы дискуссий 20-х гг. М.: Политиздат, 1989. С. 310.
Там же. С. 326—327.