Зеркало неба и земли. Валерия ВербининаЧитать онлайн книгу.
Говернал привел к страдающему Тристану отшельника, который одиноко жил в горах, избегая людей; про него было известно, что он не признает старых богов и поклоняется какому-то неведомому Спасителю, перед которым будто бы должны склониться все прежние идолы. Об отшельнике шла молва, будто он великий ведун. Говернал подстерег его, когда он утром покинул свою убогую хижину, бросил его на круп коня и привез в Тинтажель, где стоял замок короля Марка.
– Ну, колдун, – отрывисто сказал Говернал, – покажи, что ты умеешь.
Отшельник был худ и сед; годы, проведенные им вне людского общества, заметно состарили его. Тристан застонал.
– Воды…
Говернал поспешил подать воду; Тристан припал к кружке, но не смог сделать и глотка, и вода пролилась ему на грудь. Он грубо выругался и тут только заметил отшельника.
– Чего тебе надо? – злобно спросил больной. – Убирайся!
Говернал хотел было вступиться за того, кого он считал колдуном; но старик поднял раскрытую ладонь, призывая его к молчанию.
– Ты тяжко болен, – сказал он, – но это болезнь тела, не души.
Тристан дышал хрипло, с трудом, исподлобья глядя на странного старика.
– Не в моей власти помочь тебе; но от всякого яда потребно быть противоядию. В этой стороне ты его не найдешь.
Говернал, крайне разочарованный словами отшельника, в сердцах сгреб его за шиворот и хотел было выставить вон; но Тристан неожиданно шевельнулся, подав знак, чтобы он остановился. Оруженосец отпустил старика и почтительно отступил в тень.
– Что знаешь ты о душе, старик, – спросил Тристан, – и что знаешь ты о теле?
Отшельник пробыл у него до самого утра; он говорил слова, какие ни витязь, ни его оруженосец не слыхали прежде, и каждое его слово западало им в сердца, хотя они сами не хотели себе в этом признаться. На рассвете Тристан велел Говерналу проводить отшельника обратно к его скромному жилью и проследить за тем, чтобы ему не причинили вреда ни звери, ни люди. Верный оруженосец в точности исполнил приказание своего господина. Когда он вернулся, Тристан был в странной задумчивости, однако не метался и не бредил, как бывало с ним прежде.
Говернал припал в его руке:
– Неужели, господин…
Тристан слегка повернул голову, и, увидев его глаза, Говернал утратил последнюю надежду.
– Ты сделал все, что мог, – тяжело промолвил Тристан.
Говернал залился слезами. Это был высокий, крупный мужчина; слезы были ему не к лицу, и все же он плакал.
– Язык у него подвешен хорошо, – продолжал Тристан бесстрастно, – и на мгновение мне даже стало легче от его речей; он помог мне узреть, что мне осталось сделать на этом свете. Я всем в тягость, Говернал, я измучил и тебя, и дядю, и остальных. Что из того, что я был когда-то храбрейшим из воинов; все сторонятся меня, словно падали, не вполне еще разложившейся, но уже достаточно зловонной.
Говернал сдавленно всхлипнул.
– Я знаю, ты предан мне. Исполни одну мою просьбу.
– Какую? –