Чудо ты мое, зеленоглазое. Алексей КотовЧитать онлайн книгу.
себя в ней не иначе как по-хозяйски…
Витька скомкал сигарету, встал и подошел к окну. Скрипнула форточка. Подставив лицо потоку прохладного и свежего воздуха, Витька глубоко и шумно вздохнул.
Пауза была длинной и тяжелой.
– Давай спать ложиться, – глухо попросил Петрович. – Пора уже…
В спальне Витька, не раздеваясь, упал лицом в подушку. Сон не пришел ни через пять минут, ни через десять, ни через полчаса. Было слышно, как за дверью ворочается на диване Петрович.
Витька лег на спину и посмотрел в потолок. На белом скользили неясные, ночные тени. Витька закрыл глаза и громко сказал:
– Черт!..
– Ты что ругаешься? – окликнул Витьку Петрович.
– Злюсь!
– Дурак. Спи лучше.
– Не могу!.. – Витька открыл глаза и снова посмотрел на белый потолок. Игра теней чем-то напоминала ночную, снежную пургу.
Читать свои стихи Витька начал как всегда неожиданно, в том числе и для самого себя:
За что дана нам яростная грусть
О том, что есть жар-птица за морями?
Я в сани белые сажусь
Занузданные пьяными чертями.
Увидеть раз
И умереть – не грех,
Что может быть безудержней охоты?
И я лечу под сумасшедший смех,
Под неумолчный, чертенячий хохот.
Прости жена,
Прости, что я не смог
В который раз сдержать своей печали,
За то, что на иконе плачет Бог,
За то, что снова сел я в эти сани.
Прости мне мама то, что я седой,
Почти как ты
И в снежной круговерти,
Лечу как в бездну за своей мечтой
Навстречу то ли счастью,
То ли смерти…
Земля дрожит и на дыбы встает,
В лицо то снег, то шерсть с чертей клоками,
Под плетью извернулся левый черт
И вырвал вожжи желтыми зубами.
Теперь мне вожжи – мой нательный крест,
Шнурок суровый сердце рвет на части
Да судоржный, крестоподобный жест
Кривит ухмылкой хрипнущие пасти.
Ты – поле русское!..
Мне слышится набат,
Гул конницы, звон сумасшедшей схватки…
Смотри!..
За брата умирает брат
И рубятся друг с другом братья.
Спаси и сохрани…
Согрей!.. Согрей, смерть, путника в безмерной этой дали,
Как ты когда-то русские полки
Здесь русской кровью щедро согревала…
Голос племянника трагически дрогнул.
«Придумает же!.. – улыбаясь, подумал про себя старик. – И главное, сам-то переживает… Чудно, одним словом».
Прости мне Бог…
Мне водка горло жжет,
А сердце рвет безудержность печали:
Слабеет тот, что справа черт,
А два других вдруг сразу захромали…
И оборвался вдруг чертячий хрип и вой,
Как скошенные