…жив?. Братья ШвальнерыЧитать онлайн книгу.
суждено будет остыть.
–А ты молодец, что придумал их записать. Самое время сейчас…
–Да, – кивнул Боб, – запись можем начать сразу, как только Тропилло отойдет после праздничных мероприятий. Только вот репертуар надо подобрать и предварительно глянуть, послушать. Можно это сделать?
–Думаю, можно, – как заправский импресарио отвечала Марьяна, – только вот не знаю, где это можно сделать…
–Да хоть где. Хоть у меня, хоть у Леши Вишни, хоть у Тропилло. Последнее, кстати, намного лучше будет – он сразу поймет, что, в какой последовательности, что звуком выделить, что вообще исключить. Да, вообще какую дорожку на какую накладывать! Все-таки звукорежиссер со стажем.
Марьяна слушала его, кивала головой и поглядывала то на хозяев, то на мужа, то на Рыбина. Причем, на последнего с какой-то злобной ревностью. Вообще, Борис заметил, что между ней и Рыбой существовала какая-то неприязнь. Так, например, стоило Виктору заговорить о ней, как его коллега демонстративно отворачивался, шел пить или смотреть видео, его всего как будто передергивало. Напротив, она, едва заслышав какой-нибудь мало-мальски стоящий комплимент в адрес Рыбина, спешила натянуть одеяло на Цоя и заявить, что Рыба – всего лишь его «друг», своего рода приложение к талантливому музыканту и поэту. Но говорил это не Цой – скорее, его даже такое своеобразное противостояние смущало. Говорила это Марьяна. А парировал ей Рыбин. Если бы не присутствие Цоя, они вполне сошли бы за конкурентов в борьбе за место под солнцем. Но в его присутствии борьба эта выглядела как сражение за его внимание. Ни она, ни он не хотели уступать, хотели быть в лучах его персонального светила.
«И что в нем такого, что они задницы рвут перед ним? Кто он вообще? Даже передо мной так никто не гарцует», – ревниво думал Борис, в очередной раз получая подтверждение своей правоты хотя бы в том, что и сам он проявлял интерес к, на первый взгляд, ничего не значащему музыканту-любителю с образованием резчика по дереву и стойким мировоззрением тунеядца и прожигателя жизни. И не просто проявлял интерес, а стремился «пригреть» его в лучах собственной славы – мало ли одного этого факта, чтобы зазнаться юному лидеру группы без названия?!
Тем временем Рыба сидел в позе лотоса перед видеодвойкой рядом с Цоем и нежно обнимал его со спины. Они пили, Цой внимал мудреным экзерсисам восточных единоборств в исполнении Брюса Ли, которого прежде не видел, но в которого влюбился с первого взгляда, а Рыба краем уха еще и слушал разговор Бориса и Марьяны. Не желая отдавать бразды правления будущей революционной группой (пока еще живущей только в пьяных мечтах товарищей по оружию) в ее руки, он вдруг встал и огорошил всех.
–Интересно, – заявил он, – а как вы записываться собираетесь, если мы – не члены клуба? Кто альбом тиражировать будет, кто распространять? Кто нам вообще это разрешит? Или дома будем переписывать у Тропилло с ленты на ленту, пока его технику не переломаем? А цензура? Про нее забыли?
Борис хлопнул себя по лбу:
–Точно! Ты прав. Ну, с цензурой, допустим,