Дети блокады. Михаил СухачевЧитать онлайн книгу.
сказала она Витьке. Потом повернулась к девушке: – Отправьте его на машине домой.
– И остальных тоже, – кивнул Витька в сторону своих друзей.
– И остальных тоже, – согласилась врач.
Дома уже слышали об артобстреле.
– Где тебя, ирода, носит?! – накинулась на Витьку мать.
Ни внушительные марлевые повязки, ни поддерживающие Витьку под руки ребята, ни торчащие из штанины бинты не произвели на нее впечатления.
– Господи! Когда кончится это бродяжничество! Кругом стрельба, а этих аспидов носит по всему городу! Возьму веревку и выдеру всех по очереди!
Мать едва не воспользовалась давно укоренившимся во дворе правилом: в целях воспитания драть и своих, и чужих детей. И никто из родителей на это не обижался.
Ребята, толкая друг друга, попятились в коридор, а оттуда опрометью кинулись во двор. При столкновении с родителями такое бегство не считалось предательством.
Затянувшееся сидение дома действовало на Витю угнетающе. С утра мать и сестры отправлялись на работу, а он оставался наедине с репродуктором, который теперь не разрешалось выключать из-за воздушных тревог. По радио чаще всего шли передачи из штаба МПВО о том, как вести себя при артобстрелах или бомбежках. Часто передачи прерывались объявлениями: «Граждане! Воздушная тревога!», затем следовал вой сирены и полный тоски стук метронома.
От нечего делать Витя снял со стены репродуктор. На него в нижней части рупора глядело нарисованное детской рукой лицо. По кудряшкам волос его можно было причислить к женскому. Это еще три года назад Витя нарисовал диктора радио Оловянову. Правда, Оловянову он никогда не видел, как не видел и остальных дикторов, которых прекрасно различал по голосам, но решил, что она такая и есть.
Теперь Вите казалось необходимым заменить Оловянову на другого диктора – Меломеда, теперь постоянного ведущего на радио.
Он смочил тряпочку и стер белую гуашь. Потом достал краски и нарисовал мужское лицо, подрисовал зеленой краской гимнастерку, через плечо противогаз и для большей убедительности красной краской подписал: «Меломед».
По радио действительно говорил Меломед, сообщая сводку Совинформбюро[11] за истекшие сутки 6 сентября. Потом кто-то читал поэму «Ленинградцы, дети мои!» Джамбула Джабаева. Витя почти не слушал. Но вот начался рассказ летчика-истребителя Титаренко о сбитом им вражеском самолете над поселком Рыбацкий, и Мальчик замер: речь наверняка шла о том захватывающем воздушном бое, который они наблюдали в злополучный день первого обстрела.
Накануне из Рыбацкого приехала Валеркина тетка и рассказала, что у них прямо над поселком наши летчики дерутся с немецкими и часто на крыши бараков падают стреляные гильзы. Вот тогда Валерка и предложил самым близким друзьям – Витьке Стогову, Борьке Уголькову и Сеньке Фуражину – поехать в Рыбацкое собирать гильзы, из которых потом с помощью спичечных головок получаются отличные взрывные заряды. При этом он многозначительно заметил: «На баррикаде будем не с пустыми руками».
И без
С о в и н ф о р м б ю р о́ – Советское информационное бюро.