Полное собрание рассказов. Владимир НабоковЧитать онлайн книгу.
по стеклам окон, падали, падали, без конца. Если долго на них смотреть, начинало казаться, что вся гостиница тихо плывет вверх.
– Я так вчера устала, – говорила Изабель, обращаясь к своему соседу, молодому человеку с высоким оливковым лбом и стрельчатыми глазами, – так устала, что решила понежиться в постели.
– Вид у вас сегодня оглушительный, – протянул молодой человек с экзотической любезностью.
Она насмешливо раздула ноздри. Керн, посмотрев на нее через гиацинты, сказал холодно:
– А я не знал, мисс Изабель, что у вас в комнате собака, а также и гитара.
Ему показалось, что ее пушистые глаза еще более сузились – от ветерка смущения. Затем она вспыхнула улыбкой: кармин и слоновая кость.
– Вы вчера слишком долго гуляли под музыку, мистер Керн, – отвечала она, и оливковый юноша и человечек, признававший только Библию и биллиард, засмеялись – первый сочным гоготом, второй совсем тихо и подняв брови.
Керн поглядел исподлобья и сказал:
– Я вообще попросил бы вас не играть ночью. Сон у меня не очень легкий.
Изабель полоснула его по лицу быстрым сияющим взглядом:
– Это вы уж скажите вашим сновидениям, а не мне.
И заговорила с соседом о том, что завтра – лыжное состязание.
Керн уже несколько минут чувствовал, что губы его растягиваются в судорожную усмешку, которую он не мог удержать. Она мучительно дергалась в уголках рта, – и захотелось ему вдруг – стянуть со стола скатерть, запустить в стену горшок с гиацинтами.
Он поднялся, стараясь скрыть нестерпимую дрожь, и, никого не видя, вышел из комнаты.
«Что это со мной делается? – спрашивал он у своей тоски. – Что это такое?»
Пинком раскрыв чемодан, он стал укладывать вещи, – сразу закружилась голова; он бросил и опять зашагал по комнате. Со злобой набил короткую трубку. Сел в кресло у окна, за которым с тошнотворной ровностью падал снег.
Он приехал в эту гостиницу, в этот морозный и модный уголок Церматта, чтобы слить впечатления белой тишины с приятностью легких и пестрых знакомств – ибо полного одиночества он боялся пуще всего. А теперь он понял, что и людские лица нестерпимы ему, – что от снега гудит в голове – и что нет у него той вдохновенной живости и нежного упорства, без которых страсть бессильна. А для Изабель жизнь, вероятно, великолепный лыжный полет, стремительный смех – духи и мороз.
Кто она? Светописная ли дива, вырвавшаяся на волю? Или сбежавшая дочь чванного и желчного лорда? Или просто одна из тех женщин из Парижа, а деньги – неведомо откуда? Пошловатая мысль…
«А собака-то у нее есть, напрасно отнекивается: гладкий дог какой-нибудь. С холодным носом и теплыми ушами. А снег все идет, – беспорядочно думал Керн. – А у меня есть в чемодане… – И словно пружина, звякнув, раскрутилось у него в мозгу: – Парабеллум».
До вечера он опять валандался по гостинице, сухо шуршал газетами в читальне; видел из окна вестибюля, как Изабель, швед и несколько молодых людей в пиджаках, натянутых