Неприятные тексты. Настасья ХрущеваЧитать онлайн книгу.
песню эту впервые спел – девушка среди нас появилась красивая. Мы все веселые были тогда, резвые, молодые. Все хотели быть с ней. Как ни веселили ее, как ни старались, ни резвились – никем из нас она не заинтересовалась. Помнишь, Борис? Развеселить никак не могли ее.
Борис. Помню. Я там был и помню. Никто, Петр, мать твою развеселить не мог. А как отца твоего, Петр, она увидела – грустного, невеселого, – так сразу улыбка на лице ее появилась. Улыбка странная. Ты, Петр, этого не помнишь, но ты-то, Игнат, помнишь?
Игнат. Помню, был там и помню, а ты, Петр, этого не помнишь.
Иван. А ты, Глеб, еще тогда сказал: теперь она мне еще больше нравится. Улыбка у нее появилась – и он в ответ ей улыбнулся. Отец твой улыбнулся матери твоей, Петр. Тогда еще не матери, конечно. И увидели мы – помните? – что одинаковые улыбки у них. У нее и у него. Как одна. Странные улыбки. Подошла она к нему молча. Села рядом. Так они и просидели день, ночь и день. Слова друг другу не сказали. Помнишь, Глеб?
Глеб. Я там был и помню. Помню, Игнат. Так и просидели они день, ночь и день. Родители твои, Петр. Только песня иногда звучала. Подожги-ка свой дом, подожги-ка свой дом. А она подпевала, мать твоя: подожги-ка свой дом, подожги-ка свой дом. И снова молчали долго. Ты, Петр, этого помнить не можешь.
Борис. Да, Петр, не можешь ты этого помнить. Не было тебя тогда еще.
Иван. Петр этого помнить не может, а я помню, шутил над ними: что сидите, что грустите, что молчите, как старенькие? Старенькие – так и называл их. А отец твой, Петр, в ответ на это гитару в руки брал и петь начинал сразу. Подожги-ка свой дом, подожги-ка свой дом. А мать твоя, Петр, просто смотрела молча, взгляд еще у нее такой остекленевший был – помнишь, Глеб?
Игнат. Помню. Помню, как вообще говорить с нами перестали. Оба. Обидно было. Столько лет, Петр, дружили с отцом твоим, в походы ходили, сколько веселья и дорог пройденных вместе было. А тут – совсем говорить перестал он с нами, отец твой. И она перестала, мать твоя, говорить с нами. Но в походы ходить не переставали. Ходили вместе со всеми, только молча. Помнишь, Борис?
Борис. Помню. А ты, Петр, этого помнить не можешь. Не было тебя тогда еще. Только в ту ночь, помню, в ту ночь сказал отец твой впервые за долгое время. Сказал: молодость с вами навсегда, друзья, останется, не уйдет и не пройдет. Помнишь, Глеб, помнишь, Иван?
Глеб. И я помню. Я там был и помню. Сказал, Петр, отец твой: молодость с вами навсегда останется, не уйдет и не пройдет. Ты, Петр, не помнишь, а я помню, что сказал он тогда: молодость с вами навсегда останется, не уйдет и не пройдет. И еще он добавил: слишком вы молоды, друзья, слишком с вами весело. Получается, это последние слова его были.
Иван. Получается, да. Я там был и помню. Помнишь, Борис? Последние это его слова были. Петр этого помнить не может, а я скажу, что ночь тогда была особенная. Тихая ночь. Ветра совсем не было. Ни шороха в лесу. Тишина. Помнишь, Иван, помнишь, Глеб? Тихая ночь. Помнишь?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив