Реквием. Лорен ОливерЧитать онлайн книгу.
смыть…»
Мне было лет восемь-девять, когда я впервые прочла эту историю, и она меня поразила. Я долго потом не могла выбросить из головы несчастного малыша. Мне представлялось, как он лежит разрубленный на мраморном полу, словно бабочка под стеклом.
Вот чем так замечательна эта история. Она настоящая. Я что, собственно, имею в виду: даже если этого на самом деле не было – а про раздел «Легенды и жалобы» постоянно спорят, насколько он исторически достоверен, – она показывает мир в истинном свете. Помнится, я чувствовала себя в точности как тот ребенок: разорванной надвое чувствами, раздираемая между привязанностями и желаниями.
Таков мир болезни.
Таков он был для меня, пока меня не исцелили.
Через двадцать один день я выйду замуж.
У моей матери такой вид, словно она вот-вот расплачется, и я почти надеюсь, что это и вправду произойдет. Я видела ее слезы два раза в жизни: однажды, когда она сломала лодыжку, и еще – в прошлом году, когда она вышла и обнаружила, что протестующие перелезли через ворота, повыдергивали траву на газоне и разломали на куски ее прекрасную машину.
В конце концов мать просто говорит:
– Ты чудесно выглядишь, Хана. – А потом добавляет: – Хотя оно немного широковато в талии.
Миссис Киллеган («Зовите меня Энн», – жеманно улыбаясь, предложила она на первой примерке) медленно кружит вокруг меня, подкалывая ткань и подгоняя формы. Она высокая, с поблекшими светлыми волосами и измученным лицом, словно за годы работы проглотила множество иголок и булавок.
– Ты точно хочешь короткий рукав?
– Точно, – отвечаю я в тот самый момент, когда мама произносит:
– Вы думаете, они выглядят слишком по-молодежному?
Миссис Киллеган – Энн – экспрессивно взмахивает длинной костлявой рукой.
– Целый город будет смотреть, – говорит она.
– Вся страна, – поправляет ее мать.
– Мне нравятся эти рукава, – выдавливаю я и едва сдерживаюсь, чтобы не добавить: «Это моя свадьба». Но это уже нельзя считать правдой. С тех самых беспорядков в январе и смерти мэра Харгроува. Теперь моя свадьба принадлежит народу. О ней все говорят уже несколько месяцев. Вчера нам позвонили из Национальной службы новостей и спросили, можно ли им будет пустить отснятый материал или прислать свою группу, дабы заснять церемонию.
Сейчас стране нужны символы, больше чем когда бы то ни было.
Мы стоим перед трехстворчатым зеркалом. Нахмуренное лицо матери отражается в нем в трех разных ракурсах.
– Миссис Киллеган права, – произносит она, коснувшись моего локтя. – Давай посмотрим, как оно будет смотреться с рукавами три четверти, хорошо?
Я понимаю, что спорить бессмысленно. Три отражения кивают одновременно. Три одинаковые девушки с одинаковыми заплетенными белокурыми волосами в трех одинаковых белых платьях в пол. Я уже с трудом узнаю себя. Платье преобразило меня в ярком свете примерочной. Всю свою жизнь я была Ханой Тэйт.
Но девушка в зеркале – не Хана Тэйт. Она – Хана