Люфт. Талая вода. Хелен ТоддЧитать онлайн книгу.
в воске, боролся за жизнь. Пламя карабкалось, цеплялось, вспыхивало на перегоревшей нити, но так и не смогло задержаться на обугленном кусочке. Комната наполнилась темнотой.
Казалось, что после отъезда Коула дом опустел. Молли почти не выходила из своей комнаты. Да и куда? На кухне она не могла сидеть без дела… Хмурилась, надувала пухлые губы, нервно покусывала их, но смиренно придерживалась правила «не переусердствовать». Поэтому старалась держаться от прежних хлопот подальше и не мешаться под ногами.
Ани и Роб молча занимались делами: Роберт разбирал швейную машинку, ремонтировал стеллажи для хлеба, выравнивал формы для выпечки, точил ножи… Аннетт стояла за прилавком, натянуто улыбаясь посетителям.
Пекарня встречала яркими ароматами выпечки, подрумяненной карамели и яблок. Ани, как всегда, сидела на высоком стуле за прилавком, подперев рукой голову. Посетителей почти не было. И немудрено: за окном бушевала вьюга. Ее белое покрывало превратило улицу в чистый лист бумаги – пиши не хочу. Если бы Аннетт спросили, что она на нем написала, то Аннетт с уверенностью ответила бы: «Весну». Серый асфальт, сине-зеленую реку, которая растекалась бы кляксами-волнами по мокрой бумаге, светлое небо в розово-фиолетовых прожилках рассвета и небольшой белый дождь – опадающие цветы фруктовых деревьев. Жаль, что белизна за стеклом всего лишь снег, который впитает в себя краски, а метель тут же заметет следы.
Раздался звон колокольчика, и Ани встревоженно оторвалась от размышлений. На щеке красовалось розовое пятно – не стоило подпирать ее рукой. Но это же пустяки?
В пекарню вошел Эд. Его заснеженное пальто, казалось, превратилось в кусок льда – снег подтаивал и тут же примерзал к шерстяной поверхности. Он хмурился, крепко сжимая в руке небольшой чемодан.
– Ани? – Он удивленно застыл возле прилавка.
– Горячей воды? – Она рассеянно кивнула в знак приветствия и достала из-под прилавка чашку.
– Нет, я тороплюсь, через час поезд.
Тонкие губы расплылись в улыбке. Он, не отводя глаз, рассматривал взъерошенные волосы, небрежно заправленные за уши, уставшее лицо. Вглядывался в карие глаза, стараясь уловить в них что-то теплое, но, кроме грусти и красноты, ничего не видел.
– Уезжаешь? – В сиплом от долгого молчания голосе прозвучала нотка разочарования.
– На время, – Эдвард улыбнулся. Почти беззаботно, но натянуто, не правдиво.
– Все в порядке? – Ани хмурилась, сжимая карандаш в руке. Он, словно соломинка, помогал ей держаться.
Необъяснимая тревога внутри нарастала, отзываясь мелкой дрожью в пальцах. Ей казалось, что в спину кто-то осуждающе смотрит, сверлит ее взглядом, говорит: «Ты не должна с ним говорить, это неправильно». Что-то в облике Эдварда отпугивало ее. Синяки под глазами расползались по худому лицу, суровый, злой взгляд буквально впивался в нее. Отчего он так обжигал?
– Две маковых булочки и полкирпича ржаного хлеба, если его можно нарезать.
Ани