Драма моего снобизма. Эдуард ГурвичЧитать онлайн книгу.
общества происходит не под прямым давлением морализаторов, обличений в прессе, а в ходе конкуренции партий и политики макроэкономического регулирования. Тут требуется политический класс, который будет осмысливать проблемы общества и выражать его интересы. Потому в принципе бессмысленны из-за их очевидности утверждения, что «только нравственная, моральная оценка действий политика или бизнесмена, является правильной. Только оценка действий с позиций морали дает понимание реальных целей и возможных последствий проводимой политики».
Морализаторская интонация подобных пассажей мало помогает осмыслению практических задач, которые предстоит решить украинскому обществу после Майдана. И дело не «в глупых и недальновидных современных политиках (западных, российских, Э.Г.), которые не хотят признавать и выполнять роль морали». Дело в скорости формирования политического класса, заинтересованного в честном бизнесе. Дело в политической партии, которая способна выразить интересы этого класса. Вот и всё! «Новая» же мораль, которую комментатор благоразумно заключил в кавычки, на самом деле, не нова: ею пробавлялись все, кому не лень, включая прежних лидеров. О «новой» морали непременно будут говорить и те, кто выставил свои кандидатуры на выборы Президента. Но в том-то и дело, что сами по себе моральные ценности не смогут обеспечить преображение Украины. Тут для триумфа их в обществе много чего нужно. Да и для серьёзного, глубокого анализа «морализаторство», как таковое, мало пригодно.
3. Был ли великим Столыпин?
Сразу отвечу – великих не бывает. Альберт Эйнштейн, уж куда великее, а в конце жизни в одном из писем признал: «Я потерпел два бесславных поражения в браке и за всю жизнь не нашёл единомышленников, за исключением Ньютона». Так что тех, кого мы склонны признавать великими – обычные люди, проживающие обычную жизнь. С личными драмами, неудачами, изменами, потерями, одиночеством… Обыденное никуда не девается и остаётся у самых развеликих. Даже когда им удаётся сформулировать теорию относительности, написать «Войну и мир», стать у руля государства, инициировать экономическую реформу. Публика любит читать о таких людях агиографию. Сложнее с отношением публики к попыткам исследовать жизнь таких людей. В нашем случае Петра Столыпина, которую предпринял А. Янов в своих очерках «Русская идея».
Исследуя ошибки и трагедии крупной исторической личности России, историк пробует понять их природу, нащупать противоречия в мировоззрении государственного деятеля, дать свою версию его действий или бездействий. Публика в России по нынешним временам во многом найдёт кощунственным такой ход рассуждений. Именно так и посчитал единственный оппонент Ю., разместивший в своём блоге пост «Столыпин ”для разумных и сильных“ (реплика на блог г-на Янова)». Один из немногих участников дискуссии, выступивших по существу, прокомментировал реплику так: «Уважаемый Ю., полностью разделяю Ваше мнение о Петре Аркадьевиче Столыпине. Благодарю, что