Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича. Михаил АнтоновЧитать онлайн книгу.

      Не ответив на критику своего друга прямо, Гурвич, тем не менее, несколько смягчает категоричность своих выводов в переизданиях книги о современном призвании социологии. Так, в вышедшем уже после смерти мыслителя третьем ее издании (подготовленном по рукописным заметкам Гурвича) содержится существенная для данной полемики оговорка, что автор не видит в социологии «единственную науку, способную изучать временные перспективы, схватываемые и формулируемые в других научных дисциплинах, особенно в истории»[577]. Более того, Гурвич считает невозможным ответить на вопрос, являются ли формулируемые им временные перспективы социологии «реальным социальным временем, либо восприятием времени, либо способом обладания временем»[578], – речь идет только о предварительных концептуальных рамках, которые могут и должны корректироваться применительно к конкретным историческим или социологическим исследованиям[579].

      Социально-историческая действительность представляется мыслителю борьбой людей и социальных групп против препятствий на их пути, либо – в других терминах – «коллективными усилиями по формированию самосознания социальных групп, классов, а также обществ и индивидов в процессе преодоления лежащих на их пути трудностей»[580]. Из этого определения следует, что история и исторические («прометеевские») общества становятся реальностью только там, где есть единство задач и возможность изменения существующего хода событий путем свободного волевого вмешательства в этот ход событий со стороны человека. По примеру Руссо Гурвич находит критерий цивилизации в человеческой свободе как возможности самовыражения личности. Такая свобода становится основой социальных связей. И вместе с тем мыслитель находит ограниченность свободы личности в факте ее включенности в многочисленные формы социабельности, в рамках которых происходит социальная интеграция.

      История не может вмешиваться пост фактум в социальную динамику – ей остается только реконструировать, воссоздавать прошлое в рамках искусственно созданного исторического времени. Для этого времени характерны длительность, непрерывность и стабильность, которые в реальной социальной жизни отсутствуют. Таким образом, история как наука сводится к «предсказанию прошлого с помощью современных реалий», к переписыванию обществом своей истории[581].

      Итак, история оказывается в положении, когда она без сотрудничества с социологией может полностью оторваться от социальной действительности. С этой точки зрения история становится чисто субъективной проекцией прошлого в настоящее и поэтому самой идеологизированной из гуманитарных наук – в смысле заданности системы координат исторического исследования в настоящем, где историк реконструирует ход событий минувших эпох. Как пишет мыслитель