Венец творения. Антон ЛеонтьевЧитать онлайн книгу.
– как мог человек с такой кровопотерей шевелиться и что-то говорить? Нет, это было невозможно, решительно невозможно…
Но здесь, в этом доме, как пришлось ей убедиться на собственном опыте, даже невозможное становилось возможным. И даже самые дурные кошмары могли вдруг стать реальностью.
– Ты никуда не уйдешь! – проскрипела тюремщица, а Евгения тряхнула ногой. Однако пальцы надежно держали ее лодыжку, а в кожу впивались острые ногти, похожие больше на звериные когти.
Луиза, лежавшая в луже собственной крови, вдруг судорожно пошевелилась. А потом стала, подергиваясь, приподниматься. Лицо у нее было белое-пребелое, как у мертвеца, из раны на виске все еще сочилась черная кровь. Один глаз был закрыт, другой полуоткрыт.
– Ты останешься здесь! – прохрипела она, и Евгения, собрав всю силу воли, ударила ту ногой в грудь.
Хрипя, тюремщица повалилась обратно в лужу собственной крови, держа в руках тапочку Жени. Луиза снова замерла, однако Евгения не рискнула приближаться к ней и пытаться извлечь из скрюченных пальцев свою обувь.
Она посмотрела на шкаф. Подумала о тайнике, в котором осталось то, что было ей так дорого: ее дневник. Ну ничего, даже тюремщики не подозревают о существовании этого тайника. И ведь она вернется сюда – когда все закончится! И заберет то, что принадлежит ей по праву. Заберет, чтобы уйти и никогда более не возвращаться в это проклятое место!
Поэтому она быстро подошла к двери и распахнула ее. Затем быстро покинула комнату и оказалась в неосвещенном коридоре. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к темноте. Она нащупала ключ, торчавший в замке, и повернула его дважды. А затем вынула и опустила в карман халата.
Так-то лучше. Луиза, даже если снова придет в себя, не сможет выбраться и оповестить своих сообщников о том, что птичка упорхнула из клетки.
Евгения двинулась вперед. Хорошо, что ей было известно расположение комнат в доме, и она знала, куда идти.
Однако – и в этом она убеждалась неоднократно и раньше, когда все еще было в порядке, – ночью дом вдруг преображался. Нет, он изменялся. И то, что при свете дня или искусственного освещения было таким безобидным и знакомым, в ночи вдруг приобретало угрожающие очертания.
И не только это. Мухина дача, казалось, жила особой, своей жизнью. И была участником всего того, что с ней произошло…
Евгения с большим трудом заставила себя думать о чем-то ином. Страх, который на время борьбы с тюремщицей отпустил ее, вернулся снова. Очень хотелось включить лампу, однако беглянка знала, что делать этого нельзя, ибо тогда они поймут, что она пытается бежать.
Миновав анфиладу комнат, она оказалась в холле. Евгения взглянула на уводившую ввысь лестницу. И вдруг ей показалось, что на верхней ступеньке кто-то замер. Она сама застыла, но, присмотревшись, убедилась, что это была игра воображения.
Она двинулась к входной двери – и в этот момент половица под ее ногами скрипнула. Причем раньше она никогда не скрипела! И был это даже не скрип – а своего