Якса. Царство железных слез. Яцек КомудаЧитать онлайн книгу.
упырей, дикий лес и хунгуры. Но в эту ночь Есса направлял шаги своего верного слуги…
Лес, куда он зашел, минуя высокий берег Санны, казался древним, из прошлого, из каменного и деревянного века людей. Не увидели его тут глаза хунгуров, не заметила стража из города. Идя все менее заметным следом кипящих капелек крови стрыгона, Грот углубился в дикую чащу. В место, где огромные, выстреливающие вверх стволы елей и смерек казались колоннами, подпирающими небеса. Он шел мимо ям от поваленных деревьев-гигантов, бликующих поганками. Проходил под упавшими стволами, меньшие из которых были как столпы мира, подпирающие Осевую Звезду, вокруг которой кружили все меньшие луны и созвездия. Он нырнул в папоротники, в кусты боярышника и терна, которые едва-едва покрылись молодой зеленью.
И когда кровь стрыгона выгорела на камнях и подлеске, Грот пошел дальше, полагаясь на шестое чувство, сквозь лесные бездны. Шел, пока не услышал впереди странный скулеж. Не то волка, не то упыря. Грота прострелила дрожь, но он пошел медленнее, ухватил Знак, а потом выглянул из-за раскидистого папоротника.
Он увидел круглую поляну, засыпанную золотыми листьями. Искупанная в сиянии Халя, украшенная огромным, выкрученным, словно в жутком танце, деревом. Оно давно усохло, возносясь над кронами своих братьев, словно дикая жалоба вырубленного леса.
Под корнями, что как змеи торчали из-под палой листвы, лежал окровавленный мешок в кожухе. Едва узнаваемые останки человеческого тела, разодранного напополам, растерзанного; одна рука – отдельно.
Самко…
Был тут и стрыгон, спрятавшийся в тени по ту сторону дерева. Он вдруг вынырнул из-за толстого корня, пересекая полосу красного сиянья. Грот думал: бросится, но ничего такого не случилось.
Стрыгон наклонился над одной из пяти продолговатых ям, свежевыкопанных под деревом. Вынул оттуда нечто, и Грот почувствовал, словно его облили ледяной водой. Останки, труп, почерневший, растрескавшийся: ребенок или карлик.
Неожиданно стрыгон прижал останки к груди, баюкая в когтистых лапах, похожих на кривые ветки столетнего дуба. Гладил. А потом вложил нечто в мертвые челюсти. Погладил потемневший череп, поднял сжатый кулак, из которого на зубы трупа упало несколько темных капель.
Потом стрыгон положил останки в могилу: медленно, осторожно, словно мать, кладущая ребенка спать. Подскочил к трупу Самко, отрывая кости и жилы, с яростью рвал жертву, выхватывая лучшие куски. Потом наклонился над второй ямой, вынул новые останки, которые наверняка много лет тому назад были человеком. Клал трупу меж зубов куски человеческого мяса. Кормил мертвеца телом Самко, вливал ему меж зубов свежую кровь.
И вдруг завыл, протяжно, пронзительно, высылая в Пустую Ночь слова жалобы, песни. Они звучали в голове у Грота как хорал, как песнопение.
О-о-т черных врат иду, от белого инея,
От руин, где рыдает душа моя,
Где бьется во мраке, в грудь стучит.
Вижу, как рвут тела моих деток
Призраки вурдалаков жутких,
Реки