Святое дело. Виктор СуворовЧитать онлайн книгу.

      Неужели Василий не знал своего отца? А ведь тот пересажал, перестрелял или попросту сжил со света свою многочисленную родню только ради того, чтобы на чеканные строки великой биографии не ложилась ненужная тень. Слухи о Сталине немедленно докладывались ему лично и тут же жестоко и решительно пресекались. Это одна из самых главных опор настоящего культа личности: Сталин никому не позволял над собой смеяться. За анекдоты о Сталине беспощадно сажали, а то и стреляли. Того же Жукова за попытку болтовней принизить роль Верховного главнокомандующего вождь загнал на Урал командовать округом, в составе которого были только две кадрированные[3] (в народе – кастрированные) дивизии.

      Сплетни о Сталине могли исходить только от тех, кто был близок к нему. Вот за ними-то и был установлен особый контроль. Неужели Василий отца не боялся? Неужели не помнил его тяжелую руку? Неужели не понимал, что слово – не воробей? Болтнул одному, а дальше сплетню не удержишь и цепями. Дальше папаше донесут, вычислит он того, кто был свидетелем высочайшего конфуза, и законопатит любимого сыночка в какой-нибудь Нерчинск или Туруханск.

      И ведь нашел кому рассказать! Жуков, как известно, отличался невероятной болтливостью и секретов хранить не умел. Стоило ли сыну Сталина доверять тайну разговорчивому полководцу? О том, что Жуков – трепач, знала вся армия. Через год после войны Сталин сбросит Жукова с высоких постов именно за лишнюю болтовню.

      Этот эпизод выглядел бы более-менее правдоподобно, если бы Жуков и Вася Сталин сидели, пили вразнобой, тут-то Вася спьяну бы и сболтнул. Но так чтобы на трезвую голову отзывать Жукова в сторонку и рассказывать… Зачем?

      Да и болтливость жуковская в данном случае какая-то странная. Великий полководец хранил тайну до самой своей смерти. И еще четверть века после нее. Сколько возможностей было поведать народу правду про арабского скакуна и сталинское падение!

      После смерти Сталина Жуков разным людям рассказал много гадостей и глупостей про усопшего вождя. Рассказывал писателям, журналистам, историкам, бывшим сослуживцам и подчиненным, родным и знакомым, ватаге «литературных негров», создававших и до блеска полировавших его мемуары, за него вспоминавших и за него размышлявших. С разоблачениями Сталина Жуков выступал на съездах и пленумах, клеймил вождя перед широкими и узкими аудиториями. Жуков вещал о непонимании Сталиным природы современной войны и роли Генерального штаба, о растерянности в критический момент, о глупейшем упрямстве и самой обыкновенной трусости, о нежелании видеть действительную картину и делать выводы из докладов разведки.

      Но про арабского коня ни разу не проболтался.

      Через 12 лет после смерти Жукова, во время правления Горбачёва, покатилась вторая антисталинская волна, и о Сталине вспомнили еще много всякой гадости. Но про падение с коня не вспомнил никто.

      Смекалистая дочь великого полководца Мария Георгиевна отыскивала