Меч Вайу. Виталий ГладкийЧитать онлайн книгу.
и биремы зажали ее в тиски с носа и кормы. «Прыгай в воду! Плыви к берегу! Плыви-и!» – кричал отец Тихону, рубясь с неистовством обреченного. Но Тихон словно прирос к плетенному из веревок борту караки и расширенными от страха глазами наблюдал за схваткой. Когда отец в изрубленном окровавленном панцире рухнул на кучу мертвых сатархов, Тихон, не помня себя, с криком, заглушившим шум боя, бросился к нему и с недетской силой принялся отталкивать узколицых, загорелых до черноты пиратов, с гоготом начавшим делить между собой оружие и доспехи отца…
В эргастерии[64] Метродора, купившего щуплого Тихона за бесценок, работали два вольнонаемных мастера-каппадокийца, дюжий фракиец, черепичных дел мастер, с десяток подмастерьев-галатов и около трех десятков рабов из самых разных племен – здесь были сарматы и синды, сколоты и коли, халибы и тибарены, моссинки и даже один ассириец. Только тавров, кроме Тихона, не было; его поставили выполнять самую легкую из-за возраста работу: клеймить изготовленную в эргастерии посуду и черепицу. Правда, в его обязанности входило и еще много других дел: мыть посуду, чистить котлы, носить дрова и воду на кухню, а иногда быть и посыльным. Не по годам серьезный и замкнутый, Тихон через некоторое время стал любимцем рабов Метродора, оказавшись своего рода связующим звеном между всеми – способность к восприятию чужой речи здесь проявилась у Тихона в полной мере, так как теперь ему представилась возможность совершенствоваться во владении как ранее изученными языками, так и новыми, выученными уже в эргастерии.
Необычные способности юного тавра не остались незамеченными и Метродором. Лысенький толстяк, чрезвычайно подвижный и для своего занятия неплохо образованный, сразу смекнул, какой клад попал ему в руки всего за две драхмы. Поэтому Тихон вскоре стал выполнять обязанности писца, что для раба-варвара уже было явлением из ряда вон выходящим: а когда добродушный Метродор, привязавшийся к немногословному и честному юноше, сделал его своим помощником, об этом заговорила вся Синопа.
Однажды в помещение, где работал Тихон (он в это время заполнял графы длинного пергаментного свитка, своеобразной конторской книги Метродора), вбежал сам хозяин, ни слова не говоря, схватил юношу за руку и потащил в дом. Удивленный и озадаченный необычным поведением хозяина, словно шарик катившегося впереди и время от времени смахивающего капли пота с покрасневшей лысины, Тихон быстрым шагом вошел вслед за ним в просторный дворик, окруженный белокаменными стенами, увитыми виноградной лозой.
Высокий, худой мужчина лет пятидесяти с надменным и несколько усталым выражением лица прохаживался крупным размашистым шагом по плитам дворика, изредка останавливаясь у невысокого резного столика в тени, под навесом, чтобы отщипнуть одну-две виноградины от огромной грозди, едва поместившейся в вазу ажурного плетения из лозы. Здесь же стоял красивый серебряный кубок,
Эргастерия – мастерская.