Шкурка бабочки. Сергей КузнецовЧитать онлайн книгу.
как кровь льется из раны, а отрезанный сосок падает на окровавленный пол. Представить содранные скальпы, кол, пронзающий человека от ануса до горла, маленьких девочек, с еще крошечными грудями, плачущих, коленопреклоненных, с отрезанными руками.
Вся кровь мира, да, вся кровь мира.
Представлять такое вообще не очень приятно – а особенно когда рядом с тобой лежит женщина, которую ты любишь. И поэтому я занимался любовью долго, сопротивляясь до последнего, и лишь когда совсем уже уставал, давал волю воображению. Когда уставал или когда становилось слишком скучно. Тогда я кончал быстро, за ту же минуту-другую, что мои сверстники, которых считали скорострелками.
В тот вечер я был один дома. Я стоял, мастурбируя в душе, струи воды лились по моей коже, а струя спермы, нет, струя спермы все не спешила. По большому счету это смешная картина: взрослый мужчина, который дрочит так долго, что уже начинает уставать. Знаете, как в анекдоте: «смените руку», сказал доктор. Я и сменил, и даже не раз. Струи воды лились по моей коже, мой член казался мне огромным, перед закрытыми глазами, сменяя друг друга, проносились все фантазии, что когда-либо вызывали у меня оргазм. Но ничего не выходило.
По большому счету, это смешная картина. Но мне было совсем не смешно. Я устал и сел на край ванны, глядя на свой член, все еще возбужденный, с огромной красной головкой, к которой, казалось, прилила вся кровь мира. С раннего детства я догадывался, что за мир меня окружает. Мне даже не было нужды смотреть телевизор, я знал и так. Хотя я помню, как диктор воскресной политической программы объяснял, что каждые 15 минут в Америке происходит одно изнасилование. Воскресная политическая программа, откормленный боров, выездная советская сволочь. Каждые пятнадцать минут. В одной только Америке.
Мои родители сидели рядом со мной, смотрели на тот же экран, слышали те же слова. Ни один мускул не дрогнул на их лицах, будто это их не касалось, будто они не могли представить – как это так, каждые пятнадцать минут женщина плачет и вырывается, слезы и отчаяние в ее глазах, крик застревает под потной ладонью. Я еще не знал, сколько времени нужно на одно изнасилование, но понимал, что как только затихает один насильник, принимается за дело следующий – в другом конце страны, с другой женщиной. Вы можете мне не верить, но я чувствовал, что это имеет отношение ко всем нам, а не только к идеологической борьбе, противостоянию двух систем и телевизионной пропаганде.
Мне было 14 лет, я уже мастурбировал, представляя себе южных плантаторов, секущих розгами черных рабынь, – но в этот момент я не думал о своих фантазиях, я не испытывал возбуждения, ведь я не испытывал его, когда в новостях рассказывали о трудовых лагерях в Кампучии, а в «Семнадцати мгновениях весны» крутили нацистскую хронику, где самосвалы сгребали в кучу обтянутые кожей концлагерные скелетики. Я не испытывал возбуждения – мне просто казалось: я услышал нечто, имеющее прямое отношение