Расстрельное время. Игорь Яковлевич БолгаринЧитать онлайн книгу.
на Гольдмана и с иронией спросил: – Что? Броневик не сумели достать?
– Твое легкомыслие, Паша, порой меня удивляет. Видно, ни разу не клевал тебя в задницу жареный петух, – ворчливо сказал Гольдман. – Пойми, пожалуйста! Ты отправляешься в самый кипяток, и можешь там легко свариться. А я хочу, что бы ты даже не ошпарился.
– Но почему не тачанка?
– Не понравилась она мне… Сильно приметная, панская. На таких начальство ездит. С десятком верховых охраны. И то всякое случается…
– К сожалению, ни от нас с Бушкиным, ни от вас ничего не зависит. «Гочкис» зачем? – не унимался Кольцов.
– Для безопасности. И не зли меня, пожалуйста, Паша! Не расстраивай! – сердито выговорил Кольцову Гольдман. – На все случаи жизни, конечно, не застрахуешься. Но все же я буду чуть меньше волноваться, пока вы доберетесь до места. А у меня, учти, больное сердце. Мне доктор запретил волноваться.
Трое красноармейцев деликатно ждали, пока Гольдман с Кольцовым закончат разговор, и лишь затем по очереди представились. Тот, что в коже, назвал себя Артемом Кошевым, остальные двое пожилых были пулеметчиками, обслугой «гочкиса». Звали их Семеном и Савелием, и были они родными братьями.
– Ну что ж! Поехали! – шофер как-то сразу принял на себя командование экипажем. – Вы, товарищ комиссар – в кабину, – сказал он Кольцову и указал на Бушкина: – А ваш товарищ – третьим номером при пулемете.
– У меня карабин, – сказал Бушкин.
– Карабин – вещь хорошая, а все ж пулемет чуток получше, – уже стоя на подножке «фиата», сказал Кошевой. – Будем надеяться, обойдемся без шума.
Автомобиль легко задрожал, ожидая, когда все члены экипажа займут свои места. Кошевой отдал ещё какие-то указания пулеметчикам. И они выехали со двора гостиницы.
Утренняя дорога была тряской, кочковатой. С вечера ее изрядно вымесили двигавшиеся в сторону Крыма войска. Ночью грязь прихватил морозец, и она застыла. Автомобиль немилосердно трясло.
Невыспавшийся Кольцов надеялся часок-другой в дороге вздремнуть, но вскоре понял, что из этого ничего не получится, и стал с интересом разглядывать дорогу. Изредка по ней двигались подводы с какой-то военной поклажей. Сбившись в небольшие группки, устало шли полусонные красноармейцы. По мере приближения автомобиля они, не оборачиваясь, привычно сторонились к обочине. Для них эти, на автомобиле, были людьми из другого мира. Иногда Кольцов ловил на себе их недобрые взгляды. Испокон веку те, кто шёл пешком завидовал тем, кто ехал.
По обе стороны дороги во все стороны расстилалась ровная серая степь. Ещё недавно она славилась тем, что кормила своим хлебом пол-Европы. Чем она была засеяна прошлой весной, Кольцов никак не мог понять.
– К весне голод будет, – перехватив взгляд Кольцова, мрачно сказал шофер.
– Почему вы так думаете? – спросил Кольцов.
– А чего тут думать, – шофер взглядом указал на степь и произнес одно только слово: – Бурьяны!
Кольцов и сам теперь уже понял: прежде здесь, в Таврии, степь в эту пору ровно щетинилась стерней, а ныне больше походила