Выбирая свою историю. Развилки на пути России: от Рюриковичей до олигархов. Игорь КурукинЧитать онлайн книгу.
Загадочным это явление становится, только если подходить к нему с предвзятым убеждением в наличии у Грозного социальной программы, а таковой у царя, как мы убедились, не было. Достаточно вглядеться в способ формирования опричного войска и направление основных его ударов, и смысл чудовищного нововведения будет совершенно ясен.
Прежде всего, следует отрешиться от распространенного заблуждения, что, вводя опричнину, Грозный разделил страну. Ничего подобного, разумеется, не было, царь продолжал управлять всем государством, но его маневр обеспечил раскол в рядах Боярской думы, чинов “государева двора”, приказной бюрократии и даже духовенства (в опричнину входили и некоторые монастыри). Царь получил возможность сформировать собственное частное войско, набор в которое происходил не по общепринятому сословному принципу, а по принципу личной преданности. Опричники, которых набралось до 6 тыс., давали присягу служить царю верой и правдой, “доносить на изменников, не дружиться с земскими… не водить с ними хлеба-соли, не знать ни отца, ни матери, знать единственно государя”. Бесчинства, грабежи и издевательства над земскими ставились опричникам в заслугу. Чем более ненавидели земские опричников, которых звали “кромешниками”, тем большее доверие испытывал к ним Грозный, которому нужна была сила, способная на все и по-собачьи преданная ему лично. Не случайно знаком опричного “достоинства” была назначена притороченная к седлу собачья голова. Доказательства личной преданности требовались иногда самые чудовищные (передавали, что некто из опричных должен был зарезать родного отца). Но и этих скреп казалось Грозному недостаточно. Дополнительной гарантией верности государю должен был стать монашеский обет. Ближайшие три сотни опричников составили псевдомонашеское братство, где царь был игуменом.
Религиозная подоплека опричнины, как показывают последние исследования А. Л.Юрганова, заключалась в последовательном, хотя и рискованном с канонической точки зрения доведении Иваном Грозным до логического конца идеи о царе как наместнике Божьем на земле. Еще Иосиф Волоцкий писал, что “царь убо естеством [то есть телом] подобен есть всем человеком, а властию же подобен есть вышням [то есть Всевышнему] Богу”. А значит, по разумению Ивана, царь “яко Бог” имеет право на ярость наказания, может начинать Страшный суд “здесь и сейчас”, казня грешников и милуя праведников. Так что в восприятии самого Грозного опричнина, скорее всего, была явлением и политическим, и религиозным. Разумеется, с точки зрения строго церковной это чудовищное искажение самого существа Нового Завета. Именно об этом бесстрашно напоминал царю митрополит Филипп.
Первые опричные казни ставят исследователей в тупик, в списках жертв невозможно проследить какой-либо закономерности. Кроме того, невозможно себе вообразить, что все сложное заведение опричнины предпринималось ради казни в феврале 1565 г. пятерых бояр и ссылки в Казань десятка ростовских