Кровь, слезы и лавры. Исторические миниатюры. Валентин ПикульЧитать онлайн книгу.

      То, что стулья и носовые платки стоили очень дешево, это в Голландии знают, а вот показать могилу Рембрандта не могут.

      – Зато в архивах Амстердама свято оберегается протокол о полном банкротстве Рембрандта… тоже святыня!

      Люди, которые похваляются этим, наверное, далеки от понимания трагедии художника. В путеводителях по Амстердаму обязательно значится посещение “дома, в котором жил великий Рембрандт”. Но правильнее, на мой взгляд, писать иначе: “Дом, из которого выгнали великого Рембрандта!”

      …После революции в голодном Переяславле наш замечательный мастер Д. Н. Кардовский читал молодежи лекции.

      Это были возвышенные лекции о Рембрандте.

      – Нам повезло! – говорил он. – Наша страна имеет большую литературу о Рембрандте, наши музеи и даже частные собрания хранят полотна бессмертного живописца…

      Кардовский рассказывал о конце Рембрандта, который после смерти Хендрикье “остался совсем один, с седой головой…”. Он был оклеветан врагами и завистниками, он едва ли был утешен слабым сочувствием лицемерных друзей. Рембрандт, говорил Кардовский, “опустился, стал бродить по ночным кабакам и там напиваться до бесчувствия, наконец он умер в крайней нужде”.

      Не пора ли, читатель, навестить в Эрмитаже его Данаю?

      Теперь мы увидим в ней не только то, что видели раньше…

      Будем беречь ее! Она стоит любого золотого дождя…

      Аввакум в пещи огненной

      “Боишься пещи той? Дерзай, плюнь на нее – не бойся! До пещи той страх. А егда в нее вошел, тогда и забыл вся…”

      Из темной глуби XVII столетия, словно из пропасти, нам уже давно светят, притягательно и загадочно, пронзительные глаза протопопа Аввакума – писателя, которого мы высоко чтим.

      В самом деле, не будь Аввакума – и наша литература не имела бы, кажется, того прочного фундамента, на котором она уже три столетия незыблемо зиждется. Российская словесность началась именно с Аввакума, который первым на Руси заговорил горячим и образным языком – не церковным, а народным.

      “Только раз в омертвелую словесность, как буря, ворвался живой, полнокровный голос. Это было гениальное “Житие” неистового протопопа Аввакума. Речь его – вся на жесте, а канон разрушен вдребезги!” – так говорил Алексей Толстой.

      Реализм, точный и беспощадный реализм, убивающий врага наповал, этот реализм нашей великой литературы был порожден “Житием протопопа Аввакума”.

      Первый публицист России, он был предтечею Герцена!

      А кто он? Откуда пришел? И где пропал?..

      “Житие” его включено в хрестоматию, и каждый грамотный человек должен хоть единожды в жизни прикоснуться к этому чудовищному вулкану – этому русскому Везувию, извергавшему в народ раскаленную лаву афоризмов и гипербол, брани и ласки, образов и метафор, ума и злости, таланта и самобытности.

      Нельзя знать русскую литературу, не зная Аввакума!