Тропа к Чехову. Михаил ГромовЧитать онлайн книгу.
мая. Читал поэму Б. А. Садовского; в письме к автору – отзыв: «…в поступках Вашего героя часто отсутствует логика, тогда как в искусстве, как и в жизни, ничего случайного не бывает».
Поступил в продажу сборник «Знание», книга вторая, с «Вишневым садом». Издатели «Знания» просили Чехова, чтобы А. Ф. Маркс не выпускал своего издания пьесы раньше конца года.
31 мая. В письме А. Ф. Марксу просил задержать издание пьесы, хотя подписанная корректура была уже отправлена.
Май. Несмотря на болезнь, просматривал рукописи рассказов, присылаемых из «Русской мысли».
2 июня. У Чехова Н. Д. Телешов.
«На диване, обложенный подушками… сидел тоненький, как будто маленький, человек с узкими плечами, с узким бескровным лицом – до того был худ, изнурен и неузнаваем Антон Павлович. Никогда не поверил бы, что возможно так измениться.
А он протягивает слабую восковую руку, на которую страшно взглянуть, смотрит своими ласковыми, но уже не улыбающимися глазами и говорит:
– Завтра уезжаю. Прощайте. Еду умирать».
В этот же день получил телеграммы от А. Ф. Маркса, что он не может задержать издание «Вишневого сада», и от Горького и Пятницкого, что такая задержка необходима. Написал К. П. Пятницкому: «Виноват во всем этом, конечно, я, так как не задержал у себя корректуры; виноваты и Вы, так как напомнили мне об этом задержании, когда «Сборник» уже вышел».
Последний отъезд из России
3 июня. Уехал с женой за границу, в немецкий курортный городок Баденвейлер.
5 июня. Приехали в Берлин.
6 июня. Берлинский корреспондент «Русских ведомостей» Г. Б. Иоллос, заботившийся в эти дни по просьбе В. М. Соболевского о Чеховых, рассказывал: «Я лично в Берлине уже получил впечатление, что дни А. П. сочтены, – так он мне показался тяжело больным: страшно исхудал, от малейшего движения кашель и одышка, температура всегда повышенная. В Берлине ему трудно было подняться на маленькую лестницу Потсдамского вокзала; несколько минут он сидел обессиленный и тяжело дыша. Помню, однако, что, когда поезд отходил, он, несмотря на мою просьбу оставаться спокойно на месте, высунулся из окна и долго кивал головой, когда поезд двинулся».
9 июня. Приехали в Баденвейлер.
Из Германии Чехов написал несколько писем матери и сестре в Ялту, близким знакомым в Москву и Таганрог. Они так просты и печальны, окрашены такой безысходной тоскою по Москве, по России, что читать их нелегко. «Предсмертные письма Чехова – вот что внушило мне на днях действительный ночной ужас. Это больше действует, чем уход Толстого», – заметил Александр Блок[9].
«Милая Маша, пишу тебе из Берлина, где я живу уже сутки. В Москве после твоего отъезда стало очень холодно, пошел снег, и, вероятно, от этого я простудился, началась у меня ломота в ногах и руках, я не спал ночей, сильно похудел, впрыскивал морфий, принимал тысячи всяких лекарств и с благодарностью вспоминаю только об одном героине, прописанном мне когда-то Альтшуллером. К отъезду я стал все-таки набираться сил, появился аппетит, стал я впрыскивать в себя мышьяк и проч. и проч. и наконец
9