Жнецы Страданий. Алёна ХаритоноваЧитать онлайн книгу.
Тамира шел стремя в стремя с Айлишиным, и юноша уже о чем-то негромко беседовал со спутницей. Лесана почувствовала себя брошенной. Нет, не потому, что уже забыла Мируту, просто ей стало одиноко оттого, что она была лишней рядом с этими двумя. К счастью, Айлиша, почувствовав ее уныние, придержала коня и поравнялась с новой знакомой. Она еще накануне заметила, что у Лесаны на щеках темнеют следы застарелых кровоподтеков.
– Хочешь, полечу? – предложила, зардевшись от собственной смелости.
– А ты можешь? – удивилась спутница.
Она-то сама ничего этакого не умела, да и не думала никогда, что спит в ней какой-то особенный дар.
– Чуть-чуть, – призналась девушка, краснея еще гуще, – но синяки уберу.
– А больно будет? – с детской робостью осведомилась Лесана.
– Нет, – замахала маленькими ладошками Айлиша. – Дай руку, не бойся.
Дочка гончара протянула ей ладонь, и от пальцев до скулы словно пробежали по крови пузырьки воздуха. Щекотно!
Но вот Лесана недоверчиво прикоснулась к щеке и восхитилась:
– Не болит! Совсем!
– Я знаю, – потупилась будущая лекарка. – Я так скотину лечила…
И тут, поняв, что сказала глупость, закраснелась пуще прежнего, а Тамир отчего-то посмотрел на Лесану с такой гордостью, словно сам избавил ее от синяков.
Оставшиеся дни пути прошли незаметно и однообразно. С той лишь разницей, что теперь место ночлега заговаривал Донатос, и Лесане больше не приходилось засыпать с измаранными в крови щеками. Колдун читал какое-то заклинание, очерчивал привал ножом, и путники спокойно ложились.
А дочка гончара с удивлением ловила себя на том, что впитанный с молоком матери страх – очутиться ночью за пределами дома – как-то притупился. Глупо было бы, имея в спутниках троих Осененных, по-прежнему бояться Ходящих в Ночи. Да еще за день она уставала так, что засыпала без всяких сновидений, и если даже кто-то и подходил к месту их ночевки под покровом тьмы, измученные путники этого не слышали.
И еще надо сказать, целительница, которую звали диковинным именем Майрико́, вела себя так же, как и мужчины. Спутники не пытались облегчить ей, нежной и хрупкой, тяготы пути. Впрочем, несмотря на свою кажущуюся уязвимость, крефф Айлиши не была слабой. Она одна уходила вечером в чащу, и – о, ужас! – даже без стеснения переодевалась при мужчинах, демонстрируя восхитительное нагое, белое, словно кость, тело. Тамир каждый раз заливался такой отчаянной краской, что становилось страшно, – не брызнула бы из щек кровь.
Последний день странствия выдался не по-весеннему теплым. Солнце грело так ласково, словно на смену месяцу таяльнику пришел даже не зеленник, а сразу цветень. Теплые свитки показались жаркими, как овчинные тулупы, и будущие выучи с облегчением сбросили их, втайне радуясь, что не видят матери, которые обязательно бы принялись бранить. Креффам же было все равно, а Лесана с Айлишей, пользуясь тем, что никто из деревенских кумушек не закудахчет