Масхара. Частные грузинские хроники (сборник). Анна БердичевскаяЧитать онлайн книгу.
что, не видишь? Они же все сошли сума. Наливай. – Робик наливает водку. – Они решили, что если они всё поменяют местами, то мир действительно изменится. Больно умные… И еще они думают, что стрелять из настоящих автоматов, настоящими пулями в человека – можно! А ведь Бог – не велит. Своего Бога-совсем забыли… – Генрих горестно морщит белое и чумазое лицо, он очень пьян и хочет еще выпить. – За дураков!
Пьет. И продолжает.
– Боже мой, Робик, как я люблю дураков!.. Вокруг моего квартала по ночам бегают дураки с фонариками. Это совы.
– Кто-кто?
– Совы. Не спят по ночам, они так устроены. И бегают. Чтоб под утро уснуть. Они абсолютно никого не хотят убивать… А есть еще жаворонки. Они начинают в пять утра, когда совы засыпают… Я их обожаю. Они бы меня поняли.
– Почему?
– Потому что я тоже дурак. Если б они пришли на мой концерт, они бы плакали от счастья. Но они бегают. И все они старики. А эти, новые, умные… Они… чудовища. Они думают, что можно приставить автомат к моей пояснице. Что это – смешно. Знаешь, я никогда не имел такого успеха, как в этот раз в Павлодаре. Когда у меня потекла кровь из носа, зал завопил от восторга. А если б меня убили – это был бы триумф. Наливай.
Робик наливает. И спрашивает: – Что мне делать, Генрих?
– Вылететь в трубу, – берёт стакан. – Нет, – ставит стакан. – Открыть школу гладиаторов.
– Хорошая мысль. А тебе? Тебе что?
– Стать гладиатором, – берет стакан. – Нет, – снова ставит стакан. – Нет. Нет. Мне нужна Мария. Только Мария.
Робика словно осенило.
– А – а-а – а-а!.. Так это всё из-за той русской девчушки? Ну, ты даешь! Из-за Марии… В твои-то годы… Вообще-то она хороша. Она мне понравилась. А я ей нет. Еще бы! Я твой эксплуататор. А на самом деле я – твое второе «я». Альтер-эго. Тебе без меня нельзя. Конечно, я тоже должен как-то жить… Потому я и забочусь о тебе. Скажи, а почему ты не заботишься обо мне? – Ты заботишься за двоих. Я вообще не умею заботиться.
– Вот-вот-вот…
– Может, потому она и ушла?!.
Эта мысль впервые приходит Генриху в голову.
– Я не умею заботиться!.. – Хромая ходит по комнате, его пошатывает, опрокидывает цветы. – Я умею только любить. А ведь она – одинокая женщина в чужом городе. У нее однажды болел зуб. Я ее очень жалел. У меня даже у самого заболел зуб. Но где же я возьму зубного врача? Да я и не подумал!
– Ну и как? – Что – как?
– Ей вырвали зуб? Знаешь, у меня есть один доктор… – Не знаю. Я вообще ничего о ней не знаю.
– А тебе вырвали? – Нет, сам прошел. – Где она жила?
– У тетки. Она называла ее мамида. Скажет: «Я живу у мамиды»… И махнет вот так рукой. – За Домом Совета, что ли? – Похоже. Я ни разу не провожал ее до дому.
– Ну ты и фрукт. И она… любит тебя? – Да! Очень!
– Она тебе говорила? Или ты сам догадался? Генрих смотрит невесть куда и улыбается:
– Сам.
Робик наливает водку по стаканам.
– Ну, если она тебя любит, она вернется. Выпьем за это. Однажды раздастся звонок в дверь, и она войдет, как ни в чем не бывало.
Пьют.
Раздается звонок