Фаина Раневская. Женщины, конечно, умнее. Андрей ШляховЧитать онлайн книгу.
не верящего. Правда, место для рыданий выбрала изысканное – прямо возле колонн Большого театра. Да и где же оплакивать несостоявшуюся актерскую судьбу, где прощаться навек со сценой, как не здесь? Фаина Раневская всегда отличалась чувством стиля.
Бесперспективный вариант на деле оказался судьбоносным. Рыдающая девушка привлекла внимание проходившей мимо Екатерины Гельцер, прима-балерины Большого театра.
Тремя годами ранее – в 1912 году Екатерина Гельцер попыталась проявить себя на педагогическом поприще, открыв балетную школу, но потерпела поражение. Превосходный хореограф, она оказалась чересчур вспыльчивой для того, чтобы стать столь же хорошей учительницей. Великой балерине всегда не хватало сдержанности – и на сцене, и в жизни эмоции всегда брали верх. Родную сестру (неплохую, надо сказать драматическую актрису) Любу бросил муж, Иван Москвин (известный актер, будущий народный артист СССР, депутат, лауреат и директор МХАТа). Да не просто бросил, а предал – променял ее на Аллу Тарасову (одна из звезд советской эпохи, сыгравшая Анну Каренину в одноименном фильме 1953 года). Выход один – ударить Москвина по лицу!
Екатерина Васильевна привела плачущую Фаину к себе домой.
Сдружились они практически сразу же и дружили без малого сорок лет, до самой смерти Екатерины Гельцер.
«Фанни, вы меня психологически интересуете», – признавалась Гельцер. Она искренне восхищалась молодостью и самоотверженностью Фаины: «Какая вы фэномэнально молодая, как вам фэномэнально везет!» Радуясь первым успехам Фаины, Екатерина Васильевна признается ей: «Когда я узнала, что вы заняли артистическую линию, я была очень горда, что вы моя подруга».
Екатерина Гельцер была умна, остра на язык и имела привычку называть вещи своими именами. Так, например, рассказывая Фаине о московском театральном закулисье, она называла актерское общество «бандой», имея в виду нравы, в нем царившие.
«Я обожала Гельцер», – говорила Фаина Раневская после смерти Екатерины Васильевны, скончавшейся в 1962 году в Москве восьмидесяти семи лет от роду.
Порой во время бессонницы Екатерина Васильевна могла позвонить Раневской в два, а то и в три часа ночи с каким-нибудь вопросом (Фаина Георгиевна всегда пугалась этих ночных звонков). Вопросы у Гельцер всегда были самые неожиданные, особенно в ночное время. Например, она могла спросить: «Вы не можете мне сказать точно, сколько лет Евгению Онегину?» – или попросить немедленно объяснить ей, что такое формализм.
При всем этом, по свидетельству Раневской, Екатерина Васильевна была необыкновенно умна. Ее кажущуюся наивность, ее ночные звонки Фаина Георгиевна относила за счет причуд, присущих каждому гению.
Екатерина Гельцер делилась с Раневской сердечными тайнами. Однажды сообщила, что ей безумно нравится один господин и что он «древнеримский еврей». Слушая ее, Фаина от души хохотала, но Гельцер никогда на нее за это не oбижaлaсь. Она вообще была очень добра и очень ласкова с Фаиной. «Трагически