Фаина Раневская. Психоанализ эпатажной домомучительницы. Элла ВашкевичЧитать онлайн книгу.
поданная реплика. Хороший партнер в нашем деле – это все!
– Договорились, – Психолог опустился в кресло, поерзал слегка, устраиваясь поудобнее. Сидеть придется долго. – Давайте начнем.
– Даже не знаю, с чего и начинать, – задумалась Раневская. – Давайте так. Я начну с чего-нибудь, а там куда-нибудь и придем.
– Хорошо, – согласился Психолог и приготовился слушать. Именно для этого он тут и находился – внимательно слушать.
– Автобиографию я пыталась начать так: «Мой отец был небогатым нефтепромышленником». Не смейтесь, в те времена можно было быть именно таким – небогатым и нефтепромышленником. Это сейчас если сел на нефть, значит, непременно стал богатым. Да, у него были какие-то интересы в ювелирном деле. А еще имелся собственный пароход. Кстати, на этом пароходе потом моя семья и уплыла от большевиков, ускользнула, как кусок мыла в унитаз. Собственный пароход пригодился.
Но в те времена наличие собственного парохода означало лишь крепкое купечество. Понадобились восемь десятков лет отсутствия частной собственности, чтобы личный пароход стал невообразимым чудом.
Кроме парохода у нашей семьи был двухэтажный дом в Таганроге и дача под городом. Правда, лето в Таганроге такое невыносимое, что на даче мы бывали редко. Вы пробовали выживать в пыльном провинциальном городке, когда столбик термометра упирался в 45–50 °C? Не удивительно, что летом улицы были пустынны, и лишь редкие нищие прятались в тени деревьев, чтобы выпросить копейку у проходящего мимо точильщика или прачки. Наша семья уезжала за границу. Мы бывали в Италии, Франции, Швейцарии. Лучшие местечки Европы были к нашим услугам.
И все же из всей собственности семьи мне больше всего нравился пароход. Он представлялся свободным, независимым, мог бросить вызов самому океану! Он бывал в тех странах, о которых я только грезила, начитавшись романтической литературы. Это потом жизнь сделала меня грубой и циничной, а в детстве я была натурой чувствительной, верящей в сказки и романтику. Еще хорошо, что не начала писать стихи. Это были бы ужасные стихи!
Да, но что это я все о пароходе… Я, собственно, пытаюсь сказать совершенно другое. Я начинала автобиографию таким образом, будто именно это и было самым главным. То, что мой отец был небогатым нефтепромышленником. На самом-то деле главным было другое. Что? То, что я была нелюбимым ребенком в семье. В семье, где все всех любили.
Но представьте, как выглядела бы автобиография знаменитой актрисы, начинающаяся словами: «Я была нелюбимым ребенком…» Фу! Это некомильфо! Наверное, именно поэтому дальше первой фразы автобиография и не пошла. Написать правду – немыслимо, врать – невозможно. Во вранье всегда запутываешься, начинаешь сам себе противоречить. А что еще хуже – реальные события противоречат твоим лживым утверждениям.
Вы знаете, что такое быть нелюбимым ребенком? Видеть каждый день, как любят других детей, и выпрашивать кусочек любви для себя…
Нас было трое: красавица Бэлла, умница Яков и я. Урод. Был