Щастье. Фигль-МигльЧитать онлайн книгу.
гарантию?» И он подливал мне в бокальчик что-то неописуемое из антикварно красивой бутылки. «Бывает, – говорил я, – бывает». Алекс смеялся и смотрел сквозь меня, его уже не молодое большеносое лицо сияло то ли ужасом, то ли радостью отречения. Он определенно не хотел возвращаться.
У Алекса было настоящее и очень живучее привидение – хотя откуда оно взялось, не могли сказать ни он, ни я. «Наверное, я слишком агрессивно желаю сучке смерти, – размышлял он, поглядывая на меня и пожимая плечами. – Вот и воплотил фантом преждевременно. – (Алекс делал глубокий „пфуй!“) – Такое бывает?» «Чего только не бывает, – говорил я. – Но не такое».
Я прощаюсь с Алексом – я уже час как простился с Алексом – и иду через мост на В.О. Мост висит над водой, над водой. Вода течёт, как стихи, которые читал мне Алекс. Весенний закат бежит по небу. Я расстегиваю пальто, застегиваю пальто. Ещё холодно. Быстрые краски весны обогнали первый тёплый ветер.
Аристид Иванович весь был в чёрном: костюм, рубашка, галстук. Почернели даже его угрюмые глаза.
– Ничего страшного, – ответил он на мой взгляд, – просто я только что с похорон.
– Я вам нужен?
Он улыбнулся. Он улыбался, поджимая, а потом слегка выпячивая губы, складывавшиеся в засохший, уродливый бутон.
– Вся эта парапсихология – ерунда на палочке, – сказал он непререкаемо.
– И зачем вы тратите деньги на ерунду?
– Не скажу.
Я удовлетворился ответом. Старик потёр руки и тяжело, внушительно прошаркал к – как это назвать – секретеру, бюро, шкафчику: странное жёлто-розовое дерево, ящички, бронзовые штучки. Из ящичка появились деньги, из-за дверцы – бутылка и стаканы. Невесомые новенькие кредитки твёрдо, гладко легли мне в руку.
– Вообще-то ни за что я столько не беру.
– Это что, профессиональная этика?
– Нет, дисциплина. Чтобы не распускаться.
Мы сидим у окна, на круглом столике между нами только-только умещаются посуда и пепельница. Аристид Иванович поднимает руку. (Потом я видел это неоднократно: движение, которым смертельно уставший человек снимает очки.) Крутнувшись, очки замирают в пальцах, локоть замирает на краю стола. Старик к чему-то прислушивается.
– Всё ещё не верите в мертвых? – поддразнил я.
– Я слишком старый, чтобы во что-либо верить или не верить, – сказал он сердито и посмотрел так, что я поспешил кивнуть: «Старый, да, старый».
– В споре, – сказал он, – выигрывает не тот, кто прав, и не тот, кто громче кричит. Последнее слово всегда за тем, кому всё равно. Он один умеет ждать.
– А остальные это знают?
– А какая разница?
– Человек нуждается в подтверждении со стороны, – сказал я. – Как он будет знать, что выиграл, если ему никто об этом не скажет?
Аристид Иванович плеснул словами и по бокалам одновременно: ворчливый голос и ловкое уютное движение.
– Существует же логика, умение сопоставлять