Изоляция. Андрей ЛивадныйЧитать онлайн книгу.
на обочине, весь в крови и пыли.
Среди пылающих домов метались зловещие тени.
Яна не вынесла жуткого зрелища. Внутри что-то оборвалось, заледенело, мир внезапно крутанулся перед глазами и погас.
…Когда она очнулась, пожары уже догорали. Липкая тьма подступила к поселку со всех сторон.
Не помня себя от горя, зажимая рот побелевшими дрожащими пальцами, она брела по улице среди мертвых, растерзанных тел.
Тлели уголья. Прогорклый дым стлался у самой земли. Ветер налетал ураганными порывами, словно силился снова взметнуть пожарища. Искры и пепел вихрились в ночи, где-то раздавались крики, в отдалении не прекращалась канонада, сверкали зарницы, а потом вдруг все стихло и внезапно хлынул проливной дождь.
Рассудок девочки помутился.
Она брела куда глаза глядят, не разбирая дороги. Ее душа оцепенела. В сумерках часто появлялись силуэты различных уродливых, не похожих на людей существ.
Она продрогла, но не чувствовала холода. Потом вдруг повалил снег. Он кружился, скрывая мир за мглой непогоды.
Яна присела на обочине раскисшей дороги, уже не в силах идти. Кто-то угрожающе рычал вдалеке, но она не обращала внимания на звук, пока тот не стал совсем близким, басовитым, явственным.
Два огненных глаза слепили ее. Чьи-то торопливые шаги расплескивали снежную кашу.
– Казимир! – раздался возглас. – Тут девчонка!
Вновь взревел двигатель, в свете фар промелькнула кряжистая фигура, затем кто-то бережно поднял ее, прижал к груди, шепча:
– Все будет хорошо. Теперь все будет хорошо.
Хорошо уже не стало. Никогда. Жизнь поблекла, выцвела. Выжило тело, но не душа. Рассудок со временем пришел в норму, она перестала дичиться людей, прижилась среди храмовников. Казимир – так звали старшего из тиберианцев – заботился о ней, словно о дочери.
Яна никогда не спрашивала его почему. Просто приняла суровое, скупое отеческое отношение к себе и постаралась отплатить если не дочерними чувствами, то послушанием.
Казимир обучил ее всему, что положено знать настоящему бойцу. Эту науку она освоила быстро, с удивительной для девушки легкостью, словно от рождения была предназначена служить смерти.
Чужих она ненавидела люто и слепо. Убивала не задумываясь, холодно, жестоко, и лишь немного повзрослев, начав постигать потаенную сторону боевого искусства тиберианцев, научилась сдерживать себя, не плодить понапрасну сущности.
Воспоминания о своей первой и единственной любви она спрятала так глубоко и надежно, что сама начала забывать о них. Антона не искала, не надеялась встретить, хотя не знала наверняка, выжил он в той бойне или нет.
«Семантика. Будь она проклята», – думал Го-Лоит, внимая мысленным образам Яны.
Среди людей ходит поговорка: «Чужая душа – потемки». Омни понимал ее смысл, но случай ему попался крайне тяжелый. Возрожденная женщина, вне сомнения, обладала необходимыми знаниями и навыками, но управлять ею при помощи