Революция муравьев. Бернар ВерберЧитать онлайн книгу.
рта, доводя таким образом весь инструмент ее тела до полного совершенства.
Ученица и учитель удивительным образом дополняли друг друга. Даже будучи глухим, даже наблюдая только за мимикой ее рта и прикладывая руку к ее животу, убеленный сединой учитель мог оценить качество звуков, которые извлекала из себя девушка. Вибрации ее голоса он чувствовал нутром.
– Я тугоухий? Ну и что с того! Бетховен тоже был глухой, но это не мешало ему сочинять волшебную музыку, – говаривал он.
Он поведал Жюли тайну певческого искусства – сказал, что оно обладает силой, выходящей за пределы простого создания дивных слуховых образов. Он научил ее владеть своими чувствами, доводя их до самого предела, – научил забывать страхи только с помощью собственного голоса. Он приучил ее слушать пение птиц, потому что они тоже должны были участвовать в процессе ее обучения.
Когда Жюли начинала петь, из ее утробы вырывался фонтан энергии, подобный буйно расцветающему дереву, отчего порой она приходила в состояние исступленного восторга.
Учитель не мог смириться с глухотой. Он неизменно следил за последними достижениями в медицине, позволявшими ее излечивать. И вот однажды один молодой, но искусный хирург сумел вживить ему под черепную коробку электронный слуховой аппарат, благодаря которому он напрочь забыл о своем недуге.
С той поры старый учитель пения слышал окружающие звуки такими, какими они были на самом деле. Настоящие звуки. Настоящую музыку. Янкелевич слышал человеческие голоса и музыкальные хит-парады по радио. Слышал автомобильные гудки и собачий лай, шелест дождя и журчание ручьев, стук шагов и скрип дверей. Слышал чихания и смех, вздохи и рыдания. Слышал голоса телевизоров, не умолкавших в городе ни днем, ни ночью.
Однако в день исцеления, самый, казалось бы, счастливый день в своей жизни, он пережил горькое разочарование. Старый учитель вдруг понял, что настоящие звуки совсем не похожи на то, как он их себе представлял. Все сливалось в беспорядочный шум – сплошную какофонию; все ревело и кричало так, что было невыносимо слушать. Мир вокруг был полон не музыки, а нестройных звуков. Такого разочарования старик пережить не мог. И придумал, как свести счеты с жизнью сообразно со своими идеалами. Он взобрался на колокольню собора Парижской Богоматери. Сунул голову под колокол. И ровно в полдень, после того как тот пробил двенадцать раз, испустил дух, сраженный наповал величественным и на редкость гармоничным колокольным звоном.
Эта смерть лишила Жюли не только друга, но и доброго советчика, помогавшего ей развивать главный свой дар.
Конечно, она нашла себе другого учителя пения, одного из тех, кто довольствовался тем, что заставлял своих учеников петь гаммы. А Жюли он принуждал так напрягать голос в разных регистрах, что у нее болела гортань. И ей было очень плохо.
Некоторое время спустя отоларинголог обнаружил у Жюли узелки на голосовых связках. И предписал прекратить уроки. Ей сделали операцию, и в течение нескольких недель, пока заживали связки, она хранила