Три повести под одной крышей. Макс КойфманЧитать онлайн книгу.
„ВСЁ ПРОЙДЁТ“, а на внутренней – „И ЭТО ПРОЙДЁТ“».
«Макс, я согласна, что человек ко всему привыкает, только не у всех получается. Я встречала людей, которые сдавались, сживались с болью, уходили в себя. Встречала я и тех, кто пытался найти хоть какой-то выход. Но видела я и тех, кто не выдерживал эту боль и накладывал руки… Вот почему важно, чтобы рядом оказался человек, будет ли он верующим или неверующим, главное, чтобы он мог отвести несчастного от пропасти неверия в себя в свои возможности…»
«Фрида, для меня важно, чтобы человек поверил в себя, не сломался, не пал духом, думал о семье, о работе, о жизни, о здоровье, а не „растапливал“ свою радость дрязгами, болезнями, вредными привычками… А захочет ли кто-то обратиться за помощью к Всевышнему – это личное дело человека. На то он и homo sapiens, чтобы думать, решать и действовать…»
«Фрида, в одном из твоих писем я прочитал, когда ты готовилась к очередному экзамену на аттестат зрелости, ты обычно отправлялась в сквер, где тебя обычно привлекала завораживающая тишина. И где ты могла помечтать, подготовиться к экзаменам, почитать хорошую книгу. Но на этот раз, когда к тебе подошёл молодой человек, ты засуетилась и поднялась, чтобы покинуть сквер.
„Пожалуйста, не уходите. Я художник. Вы необыкновенно красивы. У вас бесконечно голубые глаза, в которых можно прочитать всю вашу жизнь. Я хотел бы написать ваш портрет“.
Другая бы девушка согласилась, чтобы художник написал её портрет. Но ты не то насторожилась, не то испугалась:
„Извините. Вы мне мешаете. Я готовлюсь к экзаменам.“
Скажи, что это было? Проявление твоего характера, скромности, боязни?..»
«Дорогой Макс, меня больше смущало, а вдруг художник пригласит меня к себе, „на урок“? И в чём бы я к нему пошла? У меня даже не было второго лифчика, не говоря уже о кофточке или приличном платье… Зато хорошо помню, как только я окончила десять классов, то сразу убралась в Дагестан. В Махачкалу, где тогда жила моя любимая тётя Сима, младшая сестра моей мамы. В ней было столько жизни, столько радости и тепла…
Когда мы ещё жили в Тульчине, Симе уже было двадцать пять лет. В таком возрасте все девушки были замужем, имели детей. Но Сима не унывала: она была полна жизнью и других заражала ею. А если она чего-то стеснялась, так это своих огромных грудей, которые никак не вмещались даже в самый большой лифчик. Это сегодня такие груди в „моде“, но тогда, да ещё при её-то малом росте и полноте? Парни у неё, конечно, были. Один – невысокий, худощавый и молчаливый, как пень. Нет чтобы обнять, приласкать или зажечь поцелуем, чтобы голова закружилась. Нет же, стоял, как высохшее деревце. Другой – хоть и улыбался чуть ли не до самых ушей, повторяя: „Я люблю тебя!“, „Я хочу тебя!“, читал пушкинское: „У лукоморья дуб зелёный…“. Но как только до него докатилось, что Сима из бедной семьи, его как ветром сдуло.
Но тут в Тульчин объявился молодой человек, Миша Алхазов, из горских евреев, из Дагестана. Приглядевшись к Симе, как к раскрывшейся