Череп под кожей. Филлис Дороти ДжеймсЧитать онлайн книгу.
пекли пирожные, а еще установили под зонтиками пару стульев, чтобы создать у местных жителей иллюзию того, что даже в Англии летом можно поесть на улице. Уиттингем решил передохнуть там десять минут. Удивительно, насколько важно стало для него потакать этим маленьким слабостям. Поддавшись отчаянию из-за смертельной болезни, он приобрел причуды, свойственные старикам. Проявилась и любовь к маленьким приятным сюрпризам, и суетливость по пустякам, нежелание тратить время даже на самых старых знакомых, вялость, из-за которой даже переодевание и купание стали казаться непосильной задачей, чрезмерная озабоченность отправлением естественных потребностей. Он презирал того получеловека, в которого превратился, но даже в его отвращении к самому себе чувствовалась некая брезгливая ненависть к старческой немощи. Однако сэр Джеймс прав: очень сложно сожалеть о потере столь никчемной жизни. К тому времени как болезнь окончательно лишит его сил, смерть повлечет за собой лишь отделение тела от души, которая давно уже улетучилась, измученная болью, усталостью и общей апатией, еще более угнетающей, чем немощь физическая. Как будто таинственный воин в хрупких доспехах поразил его в самое сердце, у которого никогда не хватало сил, чтобы бороться.
Пробираясь по Уимпоул-стрит под мягкими лучами осеннего солнца, он думал о великолепных пьесах, которые видел и описывал в рецензиях, и про себя проговаривал имена: Ричард III Лоуренса Оливье, Мальволио Уолфита, Гамлет Гилгуда, Фальстаф Ричардсона, Порша в исполнении Пегги Эшкрофт. Он вспоминал их, вспоминал театры, режиссеров и даже самые популярные отрывки из своих рецензий, которые разошлись на цитаты. Любопытно, что после тридцати лет походов по театрам именно классика интересовала его больше всего. Однако он знал: даже если сегодня вечером займет привычное место в третьем ряду партера в строгом костюме, который всегда надевал на премьеру, и прислушается к исполненному предвкушения гулу зрительного зала, не похожему ни на один другой звук, все, что будет происходить на сцене после того, как поднимется занавес, не вызовет у него никаких эмоцией, кроме здорового и несколько отстраненного интереса. Ощущение праздника и чуда исчезло. Никогда больше он не почувствует это покалывание между лопатками, почти осязаемый прилив крови – так в молодости он реагировал на великолепную игру. Теперь осталась лишь ирония, все страсти улеглись, он собирался написать рецензию на последний спектакль, да еще и в любительской постановке. Но он как-нибудь найдет силы на то, что ему предстоит сделать на острове Корси.
Ходили слухи, что на острове красиво, а замок являет собой прекрасный образец викторианского щегольства. Вероятно, возможность увидеть все это своими глазами будет стоить сил, затраченных на поездку, – такова была наивысшая степень энтузиазма, который он мог испытать сейчас. Однако в составе гостей он не был так уверен. Кларисса упомянула, что ее кузина Роума Лайл должна приехать со спутником. Он не был знаком с Роумой, но слишком долго слушал язвительные колкости Клариссы в ее адрес,