Ветвь Долгорукого. Николай ИльинскийЧитать онлайн книгу.
мат. Какой поднялся шум в помещении, казалось, вот-вот упадет потолок! Опять, кряхтя и охая, с трудом встал с ковра старик с длинной узкой бородой и повертел головой на длинной, как у гусака шее, и поднял руку: в помещении наступила тишина.
– Арбаин! – раздался в тишине голос Абу-Муаза. «Ого, – подумал Олекса, – сорок динаров на кон…» Но он уже не боялся Абу-Мутасима, вот если кто другой посильнее сядет к доске!
Однако продолжать игру вызвался Абу-Мутасим: он не мог поверить, что какой-то сопливый мальчишка из Куявы смог обыграть его – какой позор перед собравшимися! Но прежде чем взяться за фигуру и сделать первый ход, он и еще трое арабов стали что-то нашептывать Абу-Мутасиму: видимо, подсказывали различные тобии – варианты дебютных расстановок фигур. Олекса, ерзая на месте, меняя позу затекших ног, терпеливо ждал, в то же время часто кидая взгляд на Абу-Муаза, который, словно каменное изваяние из какой-то арабской сказки, сидел и молча смотрел на шахматную доску. Наконец, Абу-Мутасим, кивая головой своим советчикам в знак согласия с ними, взял жирными пальцами коня и сделал первый ход… Но проиграл он и на сей раз. Теперь шум в помещении был вызван не удивлением и восхищением, а недовольством, яростью: Абу-Мутасим и большинство собравшихся смотрели на Олексу, как на врага, и могли бы избить, отнять деньги, вышвырнуть вон из помещения, если бы не Абу-Муаз и стоявшие за его спиной в позах джиннов с мечами у поясов слуги Ибрахим и Зайд.
– Камсин! – перекрывая шум, опять прозвучал голос Абу-Муаза. «Пятьдесят динаров!» – стукнуло в голове Олексы. Но уже ничего и никого не боялся, он был на подъеме. И выиграл третью партию.
Но теперь шум в помещении нарастал лавиной. Накал страстей не сулил ничего хорошего. И Абу-Муаз встал, рукой показал, чтобы и Олекса поднялся, чему тот был несказанно рад, ибо уже не чувствовал ног, которые отекли и стали, как колоды.
– Ис-саляму алейкум, – поклонился Абу-Муаз, в ответ раздались голоса, что, мол, как же так, надо продолжать игру, на что он ответил: – Халас[112]! – И твердой походкой вышел из помещения, слуги, демонстративно положив руки на мечи, чтобы все видели, подождали Олексу и пошли вслед за ним.
Покинув помещение, все четверо сначала оказались на узкой улочке, а затем нашли укромное местечко, опять же в небольшом заброшенном дворике. Абу-Муаз молча протянул руку, и Олекса высыпал в его широкую ладонь все выигранные динары.
– Кваэс[113]! – посчитав монеты, сказал Абу-Муаз. – Ты большой алия шатранджа! – Заметив, что Олекса мнется, араб улыбнулся, догадавшись, что тот стесняется попросить денег, достал из кошелька несколько мелких монет и подал ему. Это еще больше удивило и расстроило Олексу, лицо его вспыхнуло, и он уже хотел резко повернуться и уйти, но Абу-Муаз остановил его.
– Мало? А зачем те много денег? Думаешь без меня играть в шахматы? Не получится! – Араб не угрожал, а как бы напутствовал, ну, как напутствует опытный отец малосмышленого сына. – Не дадут тебе закончить партию победой, они – мошенники, а если и выиграешь – деньги
Халас – я все сказал (
Кваэс – хорошо (