Чернобыль: История ядерной катастрофы. Сергей ПлохийЧитать онлайн книгу.
реакторов), спроектированных под общим руководством того же Александрова и пущенных в ход в середине 1960-х годов. К тому же для строительства ВВЭР не хватало производственных мощностей. В 1982 году более половины электроэнергии, вырабатываемой советскими АЭС, приходилось на канальные реакторы. Ленинградская АЭС располагала четырьмя такими энергоблоками, Курская и Смоленская – двумя. На Чернобыльской АЭС Брюханов запустил четвертый энергоблок в 1983 году[19].
Последнее время на директора ЧАЭС жестко давили сверху – требовали без промедления запустить пятый энергоблок, готовый на 70 процентов. В январе 1986 года припятский горком партии не остановился даже перед выговором за долгострой заместителю Брюханова. Новость попала в местные газеты, и директор знал, что, если не ускорит монтаж энергоблока, следующим будет он сам. Теперь с трибуны съезда глава Совета министров Николай Рыжков предостерегал подчиненных от задержек при сооружении новых реакторов: «Минэнерго СССР в одиннадцатой пятилетке допустило срыв ввода в действие мощностей на атомных электростанциях, что вызвало дополнительную потребность в органическом топливе. Учитывая напряженность в топливном балансе страны и возрастающую роль атомной энергетики, подобные срывы в дальнейшем недопустимы». Благ мирного атома жаждали не только в Москве – региональные руководители выказывали не меньшее рвение. Брюханов не мог не заметить, как первые секретари выпрашивали для своих областей деньги на возведение атомных электростанций. Такую просьбу озвучил на съезде, например, нижегородец Христораднов. Пронягин, еще один высокопоставленный чиновник, упрекал Минэнерго за отказ от идеи открыть АЭС у них в Томской области. Приобщиться к атомной энергетике хотели все[20].
Ключи от врат атомного рая были в руках непосредственного начальника Брюханова. Анатолий Майорец возглавил Министерство энергетики и электрификации менее года тому назад. Пятидесятишестилетний министр горел желанием показать себя в деле. Задание ему дали труднейшее: за пять лет увеличить пуск новых реакторов на атомных станциях в два с половиной раза. При этом проектирование АЭС и полный цикл работ от рытья котлована до запуска реактора занимали семь лет. Майорец уверял делегатов, что этот срок можно сократить на два года, если начинать постройку станции еще до завершения ее проекта. Брюханов знал, как трудно следовать недоработанному документу – бумаге, в которой забыли про овраги. Поскольку на деле мало кто мог уложиться и в семилетний срок, сократить его до пяти казалось невозможным. Но раз партия приказала, а правительство потребовало, у руководителей АЭС не оставалось выбора.
Майорец завершил речь на бравурной ноте: «Разрешите заверить, что энергетики и энергостроители, воодушевленные решениями XXVII съезда КПСС, выполнят грандиозные планы партии и внесут достойный вклад в создание материальной базы коммунизма»[21]. Министр, видимо, забыл о том, что коммунизм
XXVII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Т. 2. С. 29, 54, 139.
Там же. С. 94–98.