Дубовый дым. Александр НовосельцевЧитать онлайн книгу.
тут где-то Володькины старые тетрадки были, если на растопку не пустили.
Он подошел к выключателю, зажег свет.
– Чего зажигаешь-то? – испуганным шепотом спросил Матвей и показал глазами на занавеску, висящую на двери спальной. – Разбудишь.
– А-а, ничего! – Николай поискал в шкафу, перейдя с шепота на негромкий голос. – Она спит уже.
Николай нашел тетрадь, пролистал ее.
– Столько хватит?
– Хватит, хватит.
– Ты свет зажигай, если надо.
Николай зевнул и пошел спать, а Матвей зажег лампу на столе, присел на табуретку. Погрыз кончик ручки, почесал им в волосах и принялся писать:
«Дорогая моя Варя…» Подумав, смял листок и, разгладив новый, написал на нем: «Жена моя Варя»… Просидев с час, то наклонясь близко над листом бумаги, то глядя в окно, он отложил ручку и перечел написанное:
«Жена моя Варя. Ты наверно думаеш что. Я такой у тибя один дурак. Но дураки такие мужики наверна все. А есть и которые умныя совсем на целый мир. Ты наверно про Толстова слыхала. Уж про нево дурак не скажешь. И то хоть он на весь свет нашу горячо любимую родину прославил своим великим творчеством через агромадный роман «Война и мир» с другими произведениями писательского творчества в сто томов. И то жена ево понимала с трудом а больше норовила подначить и учить своим бабьим умом. Вот так они и жили. Он учил бесмертным своим творчеством весь мир а она ево какой ложкой щи хлебать. А то он без нее етова не знал а сам до ста лет чуть не дотянул. Попал он как кобель у мышеловку. Послушал он ее притензии за всю свою жисть да ночию и ушел пешком куды глаза глядять. Щастья свово искать. Не дошел правда. Это я брехать не стану. Но главное по своей воле он последние денечки прожил. Шел полями широкими да лесами высокими с родников воду прозрачную пил тем щаслив был он свои последние денечки. А как помирал у чужих людей так всю свою дорогу вольную споминал. А жену говорит мою приказывал хорошим людям у которых помирал не пускайте на дух близка. Не хочу от нее портить свое щастье что нашел скраешку своей длительной жизни. Так ведь и помер да так ее до себя и не допустил так он на нее осерчал через ее бабьи притензии до мужиков.
А еще спрошу тебя Варя через чево и письмо пишу. Как там наша Зорька. Нищасная наверна стоит благим матом орет нидоиная. Я ж ее на своих руках выпестовал и ходил за ней как за дитем родным. Ты тогда Соньке Бутовой скажи пусть подоит ежели ты у меня безрукая такая. А меня лутче не ищи я у хороших людей в надежном от внутренних органов милиции месте и помирать пока что не собираюсь. А ежели собирусь тебя приглашу ли ни знаю. Силна на тибе пока сирчаю. Твой бизаветна преданный друг жизни каторова ты за всю нашу совмесную жись не ценила ни на вот столька. Кланяйся соседу нашему Дмитрию Михалычу и жене ево Соне бириги карову нашу кормилицу как зиницу ока и все мои гармони.
Перечтя, Матвей дописал: «Дети как приедут и будут успрашивать где отец скажи пошел от такой хорошей жене босиком щастье искать». Подумал, хмыкнул: «ну брехать ты здоров!», тщательно зачеркнул слово «босиком», чтобы его нельзя было прочесть, потушил свет и лег спать.
На