Мятежный век. От Якова I до Славной революции. Питер АкройдЧитать онлайн книгу.
конференцию, на которой Солсбери выдвинул давно задуманный план, ставший известным под названием «Большой договор». По этому договору король отказывался от феодальных повинностей в обмен на гарантированную ежегодную выплату. Палата общин предложила 100 000 фунтов стерлингов, только половину от затребованной Яковом суммы. Парламент, казалось, по-прежнему думал, что король должен и может быть таким же бережливым или скупым, как его предшественница. Переговоры отложили.
21 мая король созвал обе палаты парламента и начал упрекать парламентариев в том, что за четырнадцать недель заседаний они так и не облегчили его сложного финансового положения. Он прислушается к их словам о растущем налогообложении, но не посчитает себя связанным их мнением. Они не вправе ставить под сомнение королевскую прерогативу в подобных вопросах. Члены парламента ответили, что если дело обстоит подобным образом, то король может законно претендовать на все, что находится в их владении. Вооруженная «Петицией о праве» депутация парламентариев явилась к Якову в Гринвич. Понимая, что, по всей вероятности, он зашел слишком далеко, король принял депутатов и пояснил: его неправильно поняли. Яков всегда чувствовал, когда следует отступить, чему так и не научились два его более искренних сына.
Дебаты по «Большому договору» возобновились 11 июня, с сопутствующими спорными вопросами об ассигнованиях, государственных доходах, претензиях и штрафах. Когда королю представили претензии на длинном пергаментном свитке, он заметил, что из этого свитка могут получиться прекрасные обои. На уступки шли обе стороны, но конца переговорам не предвиделось. 23 июля Яков назначил перерыв в работе парламента, и парламентарии отправились в свои избирательные округа, где должны были продолжить обсуждение деталей «Большого договора». Понятное дело, что города и графства больше беспокоились о собственных издержках, чем о безденежье Якова. Дебаты лишь продемонстрировали глубокую пропасть между королем и народом, между двором и государством.
Отсутствие продвижения в переговорах бесило Якова. Он твердо решил, что больше никогда не потерпит «подобных насмешек и унижений, которые ему нанесли за это время». Даже если они вернутся с предложением всего, что хотел король, он не станет их слушать. В любом случае Яков уже произнес речь, в которой описал политическую ситуацию как исключительно печальную. В марте 1610 года он собрал в Уайтхолле палату лордов вместе с палатой общин. «Богатство монархии, – провозгласил он, – наиважнейшая вещь: потому что короли не только наместники Бога на земле и не только сидят на Божьем престоле, но и сам Бог называет их богами». Речь Якова продолжилась заявлением, что короли «представляют на земле власть божественную». Монархи мира могут «давать подданство и лишать его; вдохновлять человека и повергать в уныние; они вольны в жизни и смерти; они – судьи всем своим подданным во всех делах, а сами подотчетны только Всевышнему». Он напомнил парламентариям, что не в их власти «подрезать крылья величия»: