Прощание с Матерой. Валентин РаспутинЧитать онлайн книгу.
Кузьма, а сам по себе человек не сильно добрый. Голос у него слабый, голосом он взять не может, вот и научился брать глазами, чтобы люди его глаз боялись.
– Как вы там в деревне, дорогой товарищ? Отстрадовались? – человек в белой майке с трудом произносит непривычные для себя слова.
– Отстрадовались, – отвечает Кузьма.
– И как урожай?
– В этом году ничего. В нашей местности вообще-то больших урожаев не бывает, но в этом году по двенадцать центнеров пшеницы на круг взяли.
– В этом году урожай везде хороший, – говорит полковник. – Так что деревня живет.
– А она всегда живет, – с нажимом, как бы вдавливая слова, говорит Геннадий Иванович. – Когда нет своего, берет ссуду у государства, когда надо расплачиваться, снова берет ссуду. И так до тех пор, пока государству ничего не остается, как плюнуть на эти долги и аннулировать их.
– Это было не от хорошей жизни, – заглядывая в окно, возражает человек в белой майке. – Сами знаете.
Геннадий Иванович хмыкает.
– Сколько рабочих ваш завод теряет каждую осень, когда в деревне начинается уборка? – спрашивает он.
– Что ж поделаешь? Видно, иначе нельзя. Деревне одной не под силу.
– А, бросьте! Но давайте даже допустим, что это так.
Почему же в таком случае, когда у вас горит план в конце года, а в деревне в это время делать почти нечего – почему она не посылает своих людей, чтобы помочь вам, как вы помогали ей? На равноправных началах, как хорошие соседи.
– На заводе нужна квалификация.
– У вас сколько угодно работы, где можно обойтись без квалификации.
– Геннадий Иванович, ты говоришь так, будто знаешь завод лучше меня.
– Конечно, я завод знаю хуже тебя, но деревню, думаю, не хуже, – говорит Геннадий Иванович. – Дело не в этом. Как-то раз один туберкулезный больной сделал мне очень интересное признание. Я, говорит, если бы захотел, давно бы вылечился, но мне нет интереса быть здоровым. Не понимаете? Я тоже сначала не понял. Он объяснил: четыре, пять месяцев в году он находится в больнице, на полном государственном обеспечении, или в санатории, где они ловят рыбку, гуляют по роще, а государство выплачивает ему все сто процентов заработка. Лечат его бесплатно, питание, конечно, самое лучшее, квартиру в первую очередь – все блага, все привилегии как больному. А он возвращается из санатория и с полным сознанием того, что делает, начинает пить, курить, – особенно если наблюдается улучшение, – лишь бы не лишиться этих привилегий. Он уже привык к ним, не может без них.
– Ну и что? – спрашивает человек в белой майке.
– Ничего. – Геннадий Иванович улыбается ему снисходительной улыбкой. – Но не станете же вы отрицать, что деревня у нас находится на несколько привилегированном положении. Машины мы ей продаем по заниженным ценам, хлеб покупаем по повышенным, и она со своей деревенской хитростью и расчетливостью уже давно поняла, что решать все свои проблемы своими силами ей невыгодно. Хотя, очевидно, могла бы. Она отлично