Флоренс Адлер плавает вечно. Рэйчел БинлендЧитать онлайн книгу.
лишен риска. Но еще рискованней казалось сообщить Фанни правду.
– Во время шива[9] мы обращаемся к внутреннему я, чтобы пережить утрату. Но мы также приглашаем общину, потому что траур невероятно одинок, а наши друзья и семья могут предложить поддержку. – Ребе Леви продолжал говорить, хотя Эстер давно перестала слушать.
– Который час? – перебила она.
Ребе взглянул на карманные часы.
– Половина девятого.
– Эйб, я могу у вас здесь где-то позвонить?
Тот махнул в сторону холла.
– Телефон в моем кабинете.
Джозеф схватил Эстер за руку, когда она встала.
– Бубала?
– Я позвоню Сэмюелю Броди из «Пресс», – сказала она. – Нельзя, чтобы это попало в газеты.
Было поздно, когда ребе Леви высадил Эстер у квартиры, но даже в темноте она узнала молодого человека, сидящего на ступенях крыльца.
– Вы знаете его? – спросил ребе.
– Да.
Ребе не стал глушить мотор, только обошел машину, открыл Эстер дверцу и помог выйти.
– Я заеду за вами завтра в два.
Она кивнула, не в силах отвести глаза от Стюарта, все еще одетого в форму ППАС. Когда он встал, на его лицо упал свет уличного фонаря, и она увидела, что мужчина плакал.
Машина ребе отъехала, и Эстер жестом показала Стюарту, чтобы он снова сел. Затем она опустилась рядом:
– Анна и Гусси наверху?
Он покачал головой.
– Анна открыла мне дверь. Я не верил, пока не увидел ее лицо.
– Как Гусси?
– Не понимает, думаю.
Дружба Флоренс и Стюарта всегда вызывала у Эстер какие-то странные чувства. По ее опыту мальчишки вроде него, чьи отцы владели отелями на Набережной, а не магазинами к северу от Арктик-авеню, уезжали в колледж – и обычно в те учебные заведения, которые они с Джозефом бранили. Учебные заведения вроде Принстона и Йеля, которые в последние несколько лет установили жесткие квоты и новые стандарты приема студентов, чтобы в классах не было слишком уж много евреев. То, что Стюарт вместо этого вступил в Пляжный патруль Атлантик-Сити и начал строить тренерскую карьеру, казалось Эстер скорее попыткой вывести из себя его отца. Он стоил того, чтобы выводить его из себя, – отель «Ковингтон» был одним из тех, что не принимал евреев, – но иногда Эстер задумывалась, не стала ли дружба Стюарта с Флоренс еще одним способом взбесить родителя.
Именно Стюарт убедил Флоренс подать документы в Уэллсли. Он даже написал от ее лица письмо тренеру Уэллсли по плаванию, мисс Клементине Диркин. Оказывается, Диркин была кумиром Женской ассоциации по плаванию, и Стюарт настаивал – довольно убедительно – что Флоренс должна пойти в колледж, где женщин не ограничивают соревнованиями по синхронному плаванию, как часто случалось. В Уэллсли, обещал он, Флоренс не просто примет участие в соревнованиях на 400, 800 и 1500 метров, но и завоюет в них медали.
Конечно, не Стюарт научил Флоренс плавать, а Джозеф. Но в последние шесть лет, с тех пор, как Флоренс вступила в клуб «Амбассадор» и уехала в колледж, именно Стюарт убеждал ее
Шива – недельный траур в иудаизме для родственников первой степени родства.