Судьба такая. Иван КарасёвЧитать онлайн книгу.
отдыха вдали от пуль и снарядов. Ничего, только полное безразличие. В разговор они вступали неохотно. А если приходилось, то отделывались общими словами: «Да, нет, война, однако, сами увидите, ничего, бывайте». Как будто нечего было сказать. Командир покидавшего передовую взвода, молодой, лет двадцати пяти, белёсый сержант с выгоревшими ресницами, лишь вкратце обрисовал схему секторов огня и разведанные огневые точки противника. На вопрос сколько дней они находились в боях, сержант ответил четыре. «Четыре?» – удивился про себя Воеводов, окидывая взглядом редкую цепочку покидавших передовую бойцов. Их было не больше полутора десятка. «Угу, четыре, – поймав его взгляд, подтвердил командир того, что осталось от взвода. – Позавчера до последней атаки было тридцать восемь, потом всю ночь рота раненых с нейтралки вытаскивала».
Не добавив ни слова, совсем не по-уставному, сержант молча повернулся спиной и последовал за своими подчинёнными. Павел некоторое время, совсем забыв обо всём, о своих командирских обязанностях, глядел им вслед. «Четырнадцать, а нас пятьдесят шесть… Нет, мы будем воевать лучше, мы возьмём эти чёртовы позиции!»
И они их взяли, эти чёртовы позиции, в тот же день как-то подозрительно легко: взвод потерял только одного человека убитым и шестерых раненными. Им помогла полковая и дивизионная артиллерия, долбанули по немцам и с самолётов. Тройка И-16 минут пятнадцать кружила перед позициями батальона, сбросила десяток лёгких бомб, расстреляла боезапас и, уходя на бреющем, успела скрыться от пытавшихся настичь их «мессеров». Разъярённые неудачей немецкие лётчики постарались выместить зло на нашей пехоте, но не смогли нанести большого урона подразделениям, рассредоточенным на лесной опушке по стрелковым ячейкам, «лисьим норам», как их называли враги, копавшие всегда сплошные окопы. Когда улетели самолёты, пехотинцы с дружным «Ура» поднялись в атаку, и немцы, особо не сопротивляясь, покинули первый ряд траншей. Кому-то удалось на их плечах ворваться во вторую линию, и роты закрепились там.
Павел Воеводов был возбуждён успехами и страшно доволен. Мелькавшие по пути на позиции мысли казались ему сейчас паническими, даже паникёрскими, и ему было стыдно за себя. «Хорошо, ещё ни с кем не успел поделиться своими страхами! Нет, пусть уж Лида с детьми на месте остаются, не надо никуда дёргаться!»
Вечером приехала полевая кухня, усталых солдат надо было накормить. Расторопный старшина достал где-то крымский портвейн, и ценный напиток был распределён из расчёта одна бутылка на троих. Павел вначале слегка беспокоился за состояние отдельных любителей спиртного – всегда можно увеличить свою дозу за счёт непьющих или методом обмена. Тем более что четверо его бойцов уже успели отличиться в разведывании и успешном уничтожении деревенских запасов самогона, заработав по трое суток ареста. Однако главный ротный кормилец успокоил: «Ночью немец не воюет!» Откуда он мог знать такие тонкости, прибыв, как и все они, в первый раз на передовую, неизвестно. На Финской войне командир взвода лыжников Воеводов, напротив, успел привыкнуть к тому, что